<<< Деревня Роши

Пока я шёл до целителя, само собой возникло одно презабавное развлечение... Дело в том, что мой организм, истративший все резервы задолго до этого похода, ещё в том пожарище, сейчас явно неохотно поддерживал во мне жизнь. Трудно было просто передвигаться, в одиночку, а уж тащить кого-либо... Впрочем, на самом деле Кицунэ была довольно лёгкой и, будучи отдохнувшим и лишённым многочисленных ран, я бы легко отнёс её хоть на край Радита, но сейчас... Измученный, страдающий от боли в обрубке, что раньше был хвостом, я думал лишь о том, как хочется всё-таки умереть. Или, по крайней мере, провалиться в забытье, чтобы пропало всё - и эта боль, и безграничная усталость, уже даже измождённость, и вся ответственность... Это желание возникало так часто, что я начал считать эти разы. Вот и развлечение, собственно. Проблема только в том, что считать было очень трудно, и я благополучно сбился после первых нескольких десятков...
Хорошо, что эти мысли оставались лишь мыслями. Столь желанными, сколь и эгоистичными. А я уже достаточно вёл себя как паршивая тварь, думая только о себе и удовлетворяя лишь свои потребности. Поэтому сейчас было самое время запихнуть подальше все свои страдания, забыть о них, словно их никогда не существовало, и упрямо двигаться вперёд. Потому что я-то знал, что переживу всё это. И не такое у меня было. А вот Киц... Я ужасно боялся за неё. Снова. Спасение из горящего дома вовсе не означало спасения окончательного, счастливой и безболезненной жизни после, теперь нужно было оказать ей помощь, причём как можно скорее... Я думал об этом, пытался ускорить шаг, понимал, что в таком состоянии я быстрее пойти просто не смогу, скорее, свалюсь по дороге вместе с ней... Снова сбавлял темп, злился на самого себя, затем погружался в невольные мысли о скорой кончине волчицы, если я вдруг не успею, снова пытался идти быстрее... И всё повторялось. Столько раз, что я даже не пытался считать.
К концу пути полностью выветрилось всё. И упорство, и желание спасти, и даже мысли о собственной боли. Я тупо передвигал лапы, уже машинально двигаясь и не сбиваясь с пути скорее на инстинктах, рефлексах... Или мною управляло подсознание, в котором с самого начала была заложена мощнейшая мысль о спасении Кицу. В общем, это был тот этап, когда разум почти отключается и начинается невозможное. Тело делает то, что нужно, без твоего непосредственного участия.
Сделай или умри.
Умри, но сделай.
В таком состоянии я и пришёл к целительнице. Заявился глубокой ночью, бесцеремонно разбудив звуком падающего тела. Своего тела. Просто дошёл до неё и рухнул, всё ещё чувствуя тяжесть тела Кицунэ у себя на спине. И всё ещё не чувствуя хвоста. В тот момент со мной происходило что-то странное. В голове было пусто, даже глаза были словно мёртвые, о чём со страхом позже рассказывала целительница, но при этом разум, ещё почему-то не отключаясь, словно зацепился за некую непривычность, неправильность этой реальности... Единственное, что билось у меня в мыслях до последнего, пока я вновь не погрузился во тьму, было странным, словно я до сих пор не осознал до конца...
Хвоста нет. Нет хвоста. Его. Просто. Нет.
Хвост исчез...
Я очнулся, хрипло хватая воздух и бешеными, безумными глазами оглядывая пространство вокруг себя. Первым делом наткнулся на целительницу, ничего не понял и даже не услышал её обеспокоенного вопроса, продолжая искать нечто важное, самое важное на данный момент в моей жизни... И только когда нашёл, успокоился. Кицунэ лежала рядом, все её страшные ожоги, вплоть до самых мелких, покрывали различные травы, мох и прочие целебные средства. Она всё ещё дышала. Значит, у меня ещё есть цель. Значит, я всё сделал, не провалил миссию по спасению её жизни... Я ведь даже не помнил остаток пути. Почему и очнулся с такой панической реакцией - мне казалось, что я всё-таки потерял сознание в пути, а Кицу, она... Но всё было хорошо. Относительно, конечно, того, как всё было плохо совсем недавно.
Я довольно быстро поправлялся, сказывалось, наверное, то, что я полностью игнорировал себя, беспокоясь только за волчицу и постоянно пытаясь помочь целительнице, сделать всё за неё. Её это раздражало, конечно, но я упорно лез сделать всё самостоятельно... Она потом и вовсе смирилась с этим, и начала объяснять. Никакой практики по врачеванию, конечно же, только конкретные вещи, в духе "сделай то, потом это и получи результат". Я учился. Я запоминал, что и куда накладывать, как избавлять Кицу от боли, и пытался не обращать внимания на свою. Пока я был занят волчицей, вновь ставшей для меня столь ценной и дорогой, это у меня вполне получалось. Проблемы начинались только тогда, когда я не был ничем отвлечён. Тогда боль вновь возвращалась и никто уже ничего не мог сделать... Целительница только смотрела на меня с сочувствием. Она сделала всё, что могла, а самое страшное... Что ж. Хвост уже не вернёшь.
В начале вторых суток я сообщил ей, что в конце дня мы с Кицу уйдём. Точнее, я её унесу, на свою территорию. Естественно, мы чуть не поругались. Пришлось объяснить ей в более жёстком тоне, что я не хочу здесь больше оставаться, что приобрёл все базовые навыки, заучил все травы, которые могут понадобиться, и теперь вполне могу ухаживать за рыжей самостоятельно. Я и вправду не хотел там больше оставаться. Мало ли, кому ещё приспичит лишиться хвоста и он приползёт к целительнице... Мне не хотелось, чтобы кто-то видел нас с Киц в таком состоянии. И вообще видел. Поэтому, убедив лечившую нас обоих волчицу также не говорить никому о том, что она нас вообще видела и, собственно, лечила, я дождался вечера и с тяжёлыми мыслями, вновь взвалив на себя Кицунэ, отправился в путь.
Я всё ещё был слаб, а путь предстоял весьма далёкий... Под конец было так тяжело, что я не мог уже ни о чём думать, кроме как о своей долгожданной роще, где точно будет всё хорошо, где нас точно никто не найдёт и больше не тронет... Ни чёртовы мутанты, ни ненавистное пламя. Я шёл и думал только об этом, а ведь до этого размышлял совсем о другом... О рыжей, разумеется. Она иногда приходила в себя там, у целительницы, но, казалось, ничего не видела перед собой. Мне было сказано, что у неё жар и бред, что нужно ещё некоторое время, чтобы она осознала себя окончательно, а до тех пор нужно просто поддерживать в ней жизнь... Что ж, только в этом я сейчас и видел свою цель.
Я тащил в зубах охапку трав, необходимых для продолжения процесса лечения, и старался не обращать внимания на их горечь. Конечно же, этого не хватит, это скорее образцы, которые я потом буду искать самостоятельно... Да уж. Весёлые деньки намечаются.
Добравшись до рощи, я с трудом дошёл до ручейка и бережно опустил тело Киц рядом с ним. Когда она очнётся, то очень захочет пить... Меня предупредили. Вообще, за этот длинный поход, длящийся словно чёртову бесконечность, я так привык к ощущению тяжести на спине... Теперь появившаяся лёгкость была непривычна.
Как бы то ни было, я положил волчицу и только затем позволил себе опуститься на землю неподалёку, именно так, чтобы, очнувшись, она не увидела отсутствия хвоста, ну а потом полностью расслабился и издал стон облегчения. Наконец-то можно лечь и просто забыть обо всём... На какое-то время, по крайней мере. Совсем скоро надо будет заменить все травы, всё ещё держащиеся на спине Киц, да и поймать что-нибудь аппетитное, дабы перекусить позднее... Но пока что я мог позволить себе расслабиться. Не только физически, но и морально, психологически, душевно. Вообще полностью. Впервые за очень долгое время.
И, когда я медленно погружался в состояние между сном и явью, называемой дрёмой, в голове витала лишь одна мысль. Многократно повторяясь, снова и снова, она создавала прямо-таки миллионы вопросов, на которые я не мог дать ответа...
Её слова. Единственные слова Киц, которые она произнесла за всё это время.
Она сгорела…
Я до сих пор не понял, что это значит.

Отредактировано Сауромат (2014-03-27 20:59:11)

Даже в этой странной полудрёме, на границе сна и яви, мой мозг продолжал работать. Неугомонный... Ему было решительно наплевать на то, что в таком состоянии всё в организме должно отдыхать. Что я хочу отдыхать. Он продолжал крутить и вертеть в моём разуме два слова, которые произнесла Киц, прикладывать друг к другу, потом разъединять, осознавая каждое в отдельности, затем искать глубинный, скрытый смысл... И всё для того, чтобы понять, что же рыжая всё-таки имела ввиду.
Она. Сгорела.
Я чувствовал, что это не случайная фраза, вызванная кошмарами и бредом, я подсознательно понимал, что это нечто очень важное. Возможно, даже ключ к пониманию Кицунэ как личности... Способ узнать то, ради чего я продолжал с ней общение ещё очень давно, во времена наших первых встреч... Её сущность. Задача номер один, цель, ради которой всё это было затеяно... И причина. Причина, по которой произошли все события последних дней... последней недели или даже двух, учитывая ещё её игру со мной в любовь. Этого всего не было бы, если б мне не захотелось "прочитать" Кицу, как и всех прочих, добраться до глубин её души, её разума, и понять, кто же она всё-таки такая... Любой ценой.
Чёрт... Никогда нельзя так делать. Никогда нельзя такое произносить, даже думать... Любой ценой. Я ещё даже не достиг цели, а мы уже заплатили сполна... И я, и она. Впрочем, так можно додуматься до много. И в конечном итоге себя обвинить во всех смертных грехах до такой степени, что хоть сейчас иди и своди счёты с жизнью... Как это пыталась сделать рыжая. Нет. Не только я здесь виновен, хотя моя гордыня сыграла, безусловно, большую роль. Я совершил несколько ужасных вещей и до сих пор не уверен, расплатился ли до конца... Может быть, все эти раны, хвост, те два тяжелейших путешествия, словно испытания... Может, это ещё не всё? И что мне ещё подкинет жизнь, чтобы я смог искупить свою вину?
Впрочем, об этом я ещё успею подумать. И вообще, не туда мои мысли повернули. Слова Киц. Вот, что сейчас самое главное. Я понимал, я отчётливо чувствовал, что они чертовски важны, но расшифровать их не представлялось возможным. Тут мне без помощи, скорее всего, не обойтись. Без помощи самой волчицы. А станет ли она мне помогать?..
Кицунэ застонала от боли, и этот звук донёсся до меня сквозь моё полусонное состояние, но я лишь нахмурился, не открывая глаз и так и не проснувшись до конца. Я уже привык к тому, что волчица тихонько стонет в своём бессознательном состоянии от ран, терзавших её тело, даже не просыпаясь, и приучил себя не вскакивать, едва услышав этот звук, как было поначалу. Целительница объясняла, что это нормально, что она сейчас испытывает такие муки, что даже при почти полностью отключившемся разуме, всё равно чувствует боль, просто, быть может, не такую страшную, как если бы она была в сознании. Мне было безумно жаль рыжую, но помочь именно в этом плане ей никто не мог. Просто нужно было время. И ей нужно было это перетерпеть.
Поэтому я толком не отреагировал, только мысли взбудоражились на секунду и спутались, остались только ощущения в чистом виде - едкая вина, тяжёлое, неприятно давящее чувство ответственности, липкий страх... Я уже так сроднился со всей этой чертовщиной, что мог бы детально описать каждое из этих ощущений. Назвать вид, запах, консистенцию. Безумие? Что ж, я тоже покинул горящий дом несколько другой личностью... Стресс такого уровня на каждого накладывает свой отпечаток.
До моих ушей донеслись звуки, которые мозг распознал уже совершенно по-другому и немедленно лишил меня дрёмы, заставив открыть глаза. Так и есть... Кицунэ пришла в себя и сейчас шумно пила воду, отфыркиваясь и словно пытаясь за один раз зачерпнуть пастью столько воды, сколько на всю жизнь хватит... Я почувствовал облегчение. Она очнулась, причём на этот раз, судя по всему, окончательно, раз смогла приблизиться к воде и вполне осознанно напиться. Раньше волчица не могла и этого. Я не стал ей мешать, а сама она, судя по всему, меня ещё не заметила. Я решил до последнего не выдавать своего присутствия. Не только потому, что хотел дать ей спокойно попить.
Я боялся.
Это был не тот липкий, тошнотворный страх за её жизнь, чудовищное ощущение того, что я могу потерять её и больше никогда не увидеть... Это была боязнь иного рода. Я не знал, как она отреагирует на меня. Она ведь наверняка ничего не помнит, а если и помнит, то не понимает... Поверит ли она мне, когда я скажу, что именно я спас её? И, если да, как к этому отнесётся? Она ведь так хотела там остаться... Я невольно скосил глаза на своё плечо. На следы зубов, впившихся тогда глубоко в плоть. Этим жестом она просто требовала, чтобы её отпустили... Отчасти я понимал. Это же был не несчастный случай. Это была попытка самоубийства, едва ли не успешная. Конечно, я могу объяснить ей, почему я это сделал, даже однозначно попытаюсь, но... Будет ли она слушать?
Всё это напрягало. И заставляло как можно тише лежать, наблюдая за попытками Кицунэ встать, потом удержать равновесие. Я оттягивал момент, когда она меня наконец заметит, как мог. А ей и вправду было поначалу не до меня. Она всё ещё была очень слаба - с трудом поднявшись на лапы, тут же села, покачиваясь и удерживая равновесие... Какое-то время просто смотрела вдаль, явно собираясь с силами, потом снова осторожно встала. Мне хотелось встать следом, подойти и помочь волчице хоть как-то, хотя бы своим присутствием, ну и сказать пару ободряющих слов... Но я всё ещё не знал наверняка, как она ко мне относится. Что там будет? Страх? Ненависть? Или... благодарность и теплота? Чёрт, как же я надеялся на это...
Но вот, неизбежный момент настал. Кицу тяжело развернулась ко мне и наши взгляды встретились. В моём светилось беспокойство за неё, безграничное беспокойство за её состояние и её жизнь, а также смутное тепло... Больше никаких негативных эмоций, ничего... А страх я умело запрятал поглубже, не стоит ей пока об этом знать.
То, что я увидел в её глазах, заставило внутри что-то оборваться. Несмотря на все догадки, в которых я учёл, казалось бы, всё, я всё равно так надеялся на её положительную реакцию по отношению ко мне... Но нет. Всё, что я увидел - это страх. Страх такой сильный, что она снова рухнула на землю, потом заскребла лапами, словно пытаясь хотя бы отползти, но даже это у неё не получилось... Я аж вскочил, встал во весь рост, потом машинально сделал шаг вперёд, желая успокоить, утешить, заверить, что всё хорошо... Но, кажется, сделал ещё хуже. Ещё больше её напугал.
Пожалуйста, уходи… - тихий шёпот. Потом - почти визг с явными истерическими нотками... - Уходи! Оставь меня в покое!
Я аж весь сжался, съёжился от этих слов. Я понимал, почему она так говорит. Она всё помнит. Всё, что было до пожарища. А после... Либо нет, либо это не изменило её отношения ко мне. Это уже не ненависть. Это самый сильный страх, который я только видел. И она... прогоняла меня. Что ж. После всего мною совершённого - я это заслужил.
Тем не менее, надо было как-то исправлять ситуацию. Хотя бы попытаться исправить.
Тихо, спокойно... - вкрадчиво, успокаивающе проговорил я, отступая на шаг. Больше никаких резких движений, чтобы она не испугалась ещё больше, не чувствовала угрозу... - Я ничего тебе плохого не сделаю.
Потом перед глазами всплыл деревянный домик людей. Самый первый. Тот, с которого всё началось... Я отвёл взгляд и тихо добавил:
Больше не сделаю...
Прошло несколько секунд и я заставил себя снова посмотреть на неё. Смотреть не хотелось. Я чувствовал обжигающее чувство вины, потому что Кицунэ всем своим видом напоминала мне о том, какая я мразь... И как я поступил с ней.
Тем не менее, нужно было это исправить и я просто стоял и смотрел на волчицу, показывая, доказывая, что и вправду абсолютно для неё безобиден. Однозначно нужно было дать ей это понять. Во-первых, нам ещё долгое время сосуществовать вместе, мне ещё выхаживать её, лечить... А во-вторых, я просто не хотел, чтобы она потом ушла. Потому что тогда я останусь один... А эта мысль в последнее время вместо удовлетворения приносила беспокойство.
И неясный страх...

Отредактировано Сауромат (2014-03-28 02:12:46)

Я стоял и смотрел, как в глазах Кицунэ страх сменяется недоверчивостью. Медленно, неохотно, но ужас отступал. Она начинала понимать, что я и вправду теперь для неё безобиден... А стоило мне заговорить, в золотистых глазах отразилось уже удивление. Потом неверие. Это... словно ударило меня. Чёрт, каким же монстром она меня считает, что моё раскаяние кажется для неё чем-то настолько невозможным?..
Видимо, для неё я ужасен. Маньяк, безумец, на всю голову отмороженный. Всё это - в крайней степени. Что ж... Наверное, это справедливо. Психов сейчас хоть отбавляй, а в тихом омуте, как известно... Она до последнего не будет верить. Я ведь и раньше был вполне спокоен, более того, абсолютно равнодушен... Потом до крайности любил, и затем, при первом же потрясении, просто накинулся и изнасиловал её. Ещё и унизив при этом, унизив морально... После чего, конечно, спас её, рискуя жизнью, но помнит ли она это? Осознаёт? И, если да, что думает на этот счёт? Узнав меня с неожиданной, совершенно отвратительной стороны, Кицу может представлять меня таким и дальше. И что же она подумает? Может ли она допустить одну лишь мысль о том, что я... Что я спас её просто для того, чтобы удержать рядом с собой, а потом продолжать... использовать? Эта мысль была настолько мерзкой, что вызывала безграничное отвращение у меня самого, более того, я об этом даже не задумывался, но может ли она до этого дойти?
Вполне может быть.
Чёрт... Нужно найти способ убедить её в обратном. Что всё это - результат моего искреннего сожаления по поводу произошедшего, моего раскаяния, результат желания исправить ошибки, помочь, позаботиться... К сожалению, донести всё это до неё в один миг не получится. Она не поверит, потому что нужно время. Нужно, чтобы я достаточно долгий срок находился рядом с ней, ухаживал, лечил, а потом... Просто предоставил выбор. Когда она будет полностью здорова и дееспособна, когда выглядеть будет, как прежде... Пусть остаётся. Или уходит.
Я был преисполнен готовности принять первый вариант и смириться со вторым. Но, чёрт, как же он пугал... Я снова вернулся к мыслям об этом. Об одиночестве. Давно я не был целиком и полностью один... Это закончилось довольно давно, моё одиночество длилось ровно до первой нашей встречи с Киц. Уже после неё мы пересекались регулярно, я постоянно думал об этой необычной волчице... И стремился к новым встречам с ней. Даже тогда, когда ничего более не испытывал к ней, всё равно, мне хотелось быть рядом, пусть и по другим причинам, нежели сейчас... И я был рядом. Снова и снова судьба сталкивала нас, то совершенно случайно, то намеренно, но мы находили друг друга. Потом - моё столкновение с мутантом... Я вспомнил, как рыжая выхаживала меня целую неделю, хотя ей это было откровенно не нужно. На тот момент она уже отказалась от игры со мной и вообще избегала общения, что лишь доказывало первое утверждение... Даже на фоне всех тех неприятных чувств, которые я сейчас испытывал, проскользнула усмешка. Вот как в жизни бывает... Теперь я буду поднимать Кицунэ на лапы, и если ей в своё время хотелось как можно скорее сбежать от меня, завершив лечение, у меня желание совершенно противоположное - удержать, дать понять, что ей можно остаться... Потому что я уже не мыслил спокойной жизни без неё.
Это была не любовь. От любви осталось немногое - почти всё было уничтожено силами самой Кицу не так давно... Но всё равно. Она спасла мне жизнь, найдя целителя и позже самостоятельно заканчивая процесс лечения, мы потом снова встречались друг с другом, уже как влюблённые... Точнее, я был влюблён, она играла. Но, чёрт, как хорошо играла... Несмотря ни на что, стоило, просто необходимо было признать, что те несколько дней были едва ли не самыми лучшими во всей моей жизни. Я был окутан ложью, но она была столь искусной, столь правдоподобной, что я был счастлив... По-настоящему счастлив. И пусть я не могу уже вернуть это ощущение, расстаться с Киц после всего того, что произошло, тоже было невозможно. Я ещё не знал, во что всё выльется, если она всё-таки останется, если всё будет так, как я хочу. Я не думал о будущем. В последнее время меня вообще волновало лишь настоящее. Моя жизнь, жизнь Кицунэ, совсем недалёкое будущее, в котором она либо наградит меня отказом и уйдёт, уже точно навсегда, либо останется... И тогда всё будет хорошо. Мы придумаем, как жить.
Именно поэтому я хотел сделать всё, чтобы волчица больше не чувствовала во мне угрозу. Именно с этого всё должно начинаться. Пока она не поверит в мою миролюбивость и желание помочь, не будет вообще ничего, даже попыток привести наши отношения к нормальности. А сейчас... Прямо сейчас я понимал, что до этого ещё далеко. С таким удивлением воспринимала она мои слова, мои движения... И ещё. Было кое-что ещё в её глазах. Пока лишь малозаметные оттенки злобы, какой-то недоброй уверенности... Уверенности в чём-то своём. В чём именно - мне оставалось лишь догадываться... Ничего хорошего в голову прийти просто не могло.
Я вздрогнул, когда Кицунэ вдруг засмеялась. Хрипло, истерически. Да что там... Откровенно безумно. И вот тут мне стало по-настоящему страшно. За неё. За её рассудок. Что могло произойти с разумом после череды подобных потрясений? Изнасилование, пожар... Такие травмы. Тело, душа... Всё пострадало. И каким образом всё это могло отразиться на её сознании? Я впервые задумался об этом. Как и о том, что я понятия не имею, что буду делать, если Кицунэ всё-таки сошла с ума...
Смех внезапно оборвался и волчица вдруг вскочила. Одним движением и один лишь чёрт знает, как ей это удалось... А потом она вдруг пошла ко мне. Стремительно, даже слишком быстро для своего состояния. Конечно, было видно, как ей тяжело, лапы плохо слушались её, она шла неровно, запинаясь, но в целом так одержимо, что я с трудом сдержал желание отступить. Оказаться как можно дальше от неё. Ведь я не знал, что Кицунэ намеревалась сделать. А когда мы вновь встретились взглядами...
Её это тоже на секунду сбило, она едва не остановилась, в глазах мелькнул страх, но потом его место вновь заняло то чувство, которое полностью сбило с мыслей уже меня. Ненависть. Такая уверенная, горячая ненависть... Я должен был ожидать этого чувства от неё. Это было логично. Но такая была надежда на прощение... Так я хотел этого, что даже не думал о каком-то ином исходе. А зря. Сейчас это оказалось полной неожиданностью...
Именно поэтому я просто стоял и смотрел, как волчица приближается. Смотрел, как она приостановилась, оглядела меня с кровожадностью, не уступающей тому проклятому мутанту, некогда чуть не лишившим меня жизни... Я продолжал упорно стоять на месте. Теперь уже зная, что она хочет сделать. И я собирался позволить ей это, просто потому... Потому что считал себя безгранично виновным.
Она поступила особенно жестоко. Намеренно вцепилась в рану, которую сама же недавно и нанесла, ещё не до конца зажившую... Это было особенно больно. Тем не менее, я не издал ни звука, лишь отвернулся и оскалился от далеко не самых приятных ощущений. За последнее время я привык терпеть муки более страшные, а то, что происходило сейчас... Это отмщение. Самое настоящее. Искупление моей вины...
Я терпел до последнего, по прежнему молча. Лишь совершал иногда минимальные телодвижения, чтобы избежать совсем уж страшных увечий. Например, чуть припал к земле, когда Кицу уже откровенно повисла на моём плече, всё ещё сжимая его клыкастой пастью. Сделал это для того, чтобы она не вырвала огромный кусок мяса и не лишила меня лапы насовсем. С ней я пока точно не готов был расставаться... Потом снова выпрямился, позволяя волчице в каком-то яростном исступлении кусать мою лапу до тех пор, пока на ней совсем не осталось живого места... Я принимал это как должное и прервал экзекуцию только тогда, когда боль стала совсем невозможной... Ну и когда появились первые сомнения в дееспособности этой лапы после стараний волчицы.
Я просто отдёрнул её и отошёл на пару шагов. Кицунэ аж сама устала в процессе, так старалась... Её пасть была вся в моей крови, которая вдобавок активно текла и из ран. Я дёрнулся. Боль было сдерживать всё сложнее.
Пей побольше воды. - тихо сказал я ей, словно ничего только что не произошло. Потом всё-таки допустил гримасу боли, но лишь на секунду... И дальше, как ни в чём не бывало. - Пойду, поймаю тебе что-нибудь съедобное, ты наверняка голодна...
Потом, по-прежнему не глядя на волчицу, я медленно развернулся и, хромая, устремился прочь. Кровь обозначала мой путь неровным следом, продолжая покидать тело через мелкие и не очень укусы. А ещё... Да, я до последнего не хотел демонстрировать Кицу своё увечье. Но не пятиться же, в самом деле... Теперь уже всё равно. Пусть смотрит. В конце концов, это всего лишь хвост... Точнее, его отсутствие.
Я даже не стал пытаться остановить кровь и зализать раны. Сделаю это позже, не на её глазах... Пока что я просто скрылся в ближайших кустах и отправился туда, где обычно бегало многочисленное и неопасное зверьё... Пора немного поохотиться.

Лишь удалившись от разгневанной волчицы на достаточное расстояние, я понял, что так дело не пойдёт и что кровь нужно остановить. Хотя бы попытаться. Поэтому я развалился под ближайшим деревом и начал зализывать многочисленные раны, периодически кривясь от боли. И параллельно занимался мои самым любимым занятием - размышлял.
Интересно, она настолько меня ненавидит, что будет продолжать нападать и впредь? Чёрт, если так и дальше дело пойдёт... Я рискую остаться совсем без лап. Без передних, по крайней мере. Ну и до чего она ещё там дотянется... Я ведь не стану ей отвечать. Нет. Ни за что. Сама мысль о том, чтобы причинить ей ещё какой-то вред, особенно, когда она и без того изранена... Безграничное отвращение. Омерзение к самому себе. Достаточно я пользовался её беспомощностью... И теперь, если она хочет таким образом отомстить - пусть мстит. Я заслужил эти раны, эту боль. Я вообще не знаю, смогу ли когда-нибудь искупить вину полностью. Ожоги, текущие свежие раны, даже чёртов хвост... Всего этого было недостаточно. Есть такие поступки и такие слова, которые просто так не прощаются. От которых нельзя просто так взять и очистить свою душу, даже страданиями. Вопрос в том, сколько этих страданий должно быть... Страх, возникший сразу же после этих мыслей, слегка застопорил мышление:
А вдруг я всю жизнь буду испытывать чувство вины?..
И это ведь не просто так. Не какая-нибудь мелочь, которую можно игнорировать. Это сильнейшее чувство, сжигающее изнутри, толкающее на самопожертвование любой степени жестокости, вплоть до смерти... Оно может далеко завести.
А я этого не хотел. То есть, конечно же, мне хотелось искупить вину, но я даже не знал границ... Что, если их нет? Что, если это на всю жизнь? Я с каким-то остервенением продолжал лизать прокушенную плоть, словно пытаясь убедить себя, что всё не так плохо. В конце концов, если это и вправду навсегда... Что ж. За ошибки подобного уровня и расплачиваются соответственно.
И вообще. Что-то я шибко часто стал думать о себе. Забыли... В ближайшее время имеет значение только Кицунэ. Только она. Запомнить это. Так или иначе, я буду её лечить, кормить и вообще, всячески заботиться до тех пор, пока она не поправится достаточно. Чтобы самостоятельно делать то же самое здесь... или уйти. А если до этого меня будут кусать каждый раз, когда я буду подходить слишком близко, из самозащиты или желания отомстить... Что ж. Значит, так тому и быть.
Меня изменило всё произошедшее за последние несколько дней, неделю даже. Сильно изменило. Стоило один раз побывать в шкуре озабоченного маньяка, напрочь лишиться разума и просто делать то, чего желает тело и уязвлённое эго... И вот, я сломал уже две жизни, чуть не допустил их гибели, а теперь буду мучиться угрызениями совести, скорее всего, до конца своих дней.
Хорошо так мозг погулял...
Конечно, всё это наложило на меня определённый отпечаток. Настолько определённый, что его даже можно было описать... С каким безразличием и холодом я раньше относился ко всем окружающим, с такой же самозабвенной заботой и любовью мне хотелось теперь к ним приползти. Точнее, не совсем к "ним"... К ней. Только лишь к ней одной...
Поэтому я был готов на всё. Ради прощения, ради того, чтобы ещё хоть раз увидеть тёплую искру в глазах рыжей волчицы... Нужно лечить её, добывать пропитание, даже в таком состоянии? Хорошо. Терпеть её укусы и не сметь даже возразить в ответ? Чёрт, да пожалуйста. Нужно лишний раз не появляться у неё на глазах, чтобы не напрягать и не пугать лишний раз? Без проблем, я сделаю так, чтобы она меня не видела, но буду продолжать следить, на всякий случай...
Как тогда, в деревянном домике, она в один прекрасный момент прогнулась под меня, так и сейчас я, правда, чисто психологически, но прогнулся под неё.
Это меня не беспокоило. С этой мыслью я закончил с ранами, признав, что кровотечения уже почти нет и вполне можно двигаться дальше, после чего на время приостановил всякие размышления, чтобы сосредоточиться на главном. На охоте.
Я прекрасно понимал, что сейчас я не более, чем хромой калека, и развить необходимую скорость для того, чтобы поймать кого бы то ни было, не представляется возможным... Значит, ищем альтернативные варианты. Об их существовании я знал, богатый опыт охотника с готовностью предоставлял возможности и идеи, которыми мало кто пользуется... По разным причинам. Кто-то просто не знает, а для кого-то это... слишком легко. Сейчас я искал в своей памяти нечто такое, до неприличия лёгкое, с чем я смогу справиться даже будучи измученным и явно недостаточно отдохнувшим, вдобавок к свежим ранам на плече и лапе, которые пока не давали ходить без хромоты... В конце концов я нашёл то, что искал.
Охота прошла быстро и почти безболезненно. Как для меня, так и для дичи. Расположения их нор я прекрасно знал, осталось только хорошенько напугать этих зайцев-переростков, вполне безобидных, впрочем, чтобы они попрятались, после чего проявить недюжинное упорство в своих попытках достать их из кажущихся безопасными жилищ. Пришлось повозиться, но разрушать чужие норы и вытаскивать оттуда доступную дичь было куда проще, чем гнаться за ней же по роще... По крайней мере, на данный момент.
Единственный минус способа - он отнимал время. В конце я, позволив себе выплеснуть всё то, что было внутри, в виде неуправляемого гнева, направленного на последнюю нору, просто вскрыл её несколькими движениями, не щадя лап и дрожащего зайца-мутанта, чья жизнь оборвалась практически мгновенно. Его я и сожрал там, на месте, понимая, что совместная трапеза - это далеко не то, чего бы нам с Киц сейчас хотелось... К тому же, у меня оставались ещё две немаленькие тушки, которые я и потащил в зубах к волчице.
Когда я до неё добрался, то обнаружил, что Кицунэ просто спит. И сразу задумался - хороший ли это знак? По всей видимости, да, так как он означает, что она не боится спать здесь, зная, что я в любой момент могу вернуться. Значит, уже не боится... Так ведь? Или она отключилась в независимости от своих желаний? Чёрт... Ладно, пока над этим размышлять смысла нет.
Я, осторожно ступая и стараясь не разбудить, прошёл к волчице и опустил добычу в полшаге от неё. Проснётся и сразу поест. А у меня было, чем заняться...
Ближайшие несколько часов я ходил, точнее, хромал по всей роще, отыскивая те целебные растения, про которые мне говорила целительница. Я прекрасно помнил их, потому что они были жизненно важны для Кицу, и, тем не менее, всё равно взял с собой некоторые образцы, чтобы точно не ошибиться. Усталость, боль в плече и прочих ранах, собственные душевные терзания - всё было проигнорировано и вообще, благополучно забыто. Я был сосредоточен и, хоть и был мрачен, мысли мои всё время крутились вокруг Киц. Мне порой казалось, что больше я вообще ни о чём думать не могу. Абсолютно всё рано или поздно сводилось к ней.
Когда я вновь пришёл, всё также хромая, к волчице, над головой уже потихоньку темнело. Раздвигая собой очередные и на этот раз последние кусты, я, держа в зубах охапку трав, гадал - проснулась она уже или нет? И, если да... Как она ко мне отнесётся? Конечно, глупо было надеяться на прощение, попытавшись отделаться двумя зайцами, пусть и довольно жирными... Но мне так хотелось увидеть наконец что-то, отличное от страха и ненависти.
Я предстану перед ней не в самом лучшем виде - весь грязный, с запёкшейся кровью добычи на морде, которую я так и не очистил, хромой, жутко уставший, со свежими ранами на плече, да и все эти ожоги... Но мои глаза сейчас наверняка выделялись на фоне теперь уже далеко не белой, а, наверное, серой шерсти... В них всё также светилась забота и искреннее желание помочь.

Когда я увидел Кицу, первое, что я сделал - бросил оценивающий взгляд на неё. Ну, так, в целом. Чтобы понять, в каком она состоянии. Судя по тому, что она встречала меня стоя, и её лапы совсем не дрожали, состояние было удовлетворительное. Это меня радовало. Всё-таки здоровый сон и пища всегда были и будут главными лекарствами от любых недугов... Ну или почти от любых. Я также бросил быстрый взгляд на непосредственно место трапезы волчицы и обнаружил одного из зайцев нетронутым. Что ж, наелась и одним, значит, тушки-то были приличные... Это было даже хорошо - не придётся в ближайшее время снова на охоту идти.
Потом мой взгляд снова вернулся к Киц и я попытался оценить её реакцию на моё появление. Несколько часов назад мы расстались не в самых лучших чувствах... Интересно, что-нибудь изменилось за это время?
Чёрт, изменилось же! Причём так, что я на мгновение аж замер от неожиданности. Она улыбалась мне... И вообще, глаза её светились какой-то радостью, более того, подходя к этому месту, я слышал, кажется, счастливый, искренний смех... Подумал ещё, что мне показалось, что не может такого быть, но сейчас, глядя на это исключительно позитивное существо, я понимал - что-то изменилось. Причём кардинально. Конечно, можно всё списать на радость по поводу избавления от долгого бессознательного состояния, от бреда, в котором её явно посещали какие-то видения, причём отнюдь не самые приятные... Я же видел, как она скребла лапами по земле, словно пытаясь от кого-то убежать. Что ей снилось? Наверняка нечто крайне неприятное. И теперь, восстановив душевное спокойствие, она просто рада, рада настолько, что даже меня приняла без агрессии... Но так ли это на самом деле? И почему у меня такое чувство, что рада она именно мне?..
Тут до меня внезапно дошло, что стоять с набитой травами пастью не только глупо, но и неприятно, их горечь уже давно жгла мне язык, поэтому я осторожно опустил всё, что успел собрать, рядом с собой, после чего продолжил внимательно смотреть на Киц. Я ждал большего. Ещё какой-то реакции, после которой я смогу понять, что происходит и что привело к такой резкой смене настроения. До тех пор... Надо соблюдать осторожность в выражаемых эмоциях и уж тем более словах. Мало ли что...
Я думала, ты ушел. Прости за лапу, я… - начало было многообещающим. Я не позволил вырваться наружу безграничному удивлению, нахлынувшему на меня сразу после первых слов. Смысл, интонация... Я не верил в то, что можно настолько поменять отношение к одному отдельно взятому волку за столь короткий срок. Впрочем, стоило послушать дальше... Я просто перепутала тебя с другим волком. - стоп, что? Перепутала?.. - Если его, конечно, можно назвать волком. Мерзкая тварь. - я вздрогнул, потому что именно я был той самой "мерзкой тварью"... Конечно, я заслужил ещё и не такие слова, но, всё равно, слышать от Кицунэ такое... Чёрт, о чём это я вообще? Я сам оскорблял её и теперь... В общем, всё справедливо. Непонятно только одно... Какого чёрта она говорит обо мне, как о каком-то другом волке, словно находящемся далеко отсюда? А я тогда, по её мнению, кто? - Но ты… Оказалось, ты не он. - такая многозначительная, деликатная пауза... Я начал стремительно соображать, забыв на секунду про своё общее недоумение по поводу ситуации в целом. Что она имеет ввиду прямо сейчас? Подождите... Неужели хвост?.. - Спасибо, за то, что заботишься обо мне. Кстати, как тебя зовут?
Всё это было... очень странно. И явно не укладывалось в голове, по крайней мере, целиком и полностью. Я всё ещё не позволял вырваться безграничному изумлению как единственной реакции на происходящее, держась в целом также, как и минутой ранее. Но в голове... В голове был полный сумбур.
Какое-то время я вообще не понимал, что происходит, разум буксовал, пытаясь осознать, какого чёрта произошло и что волчица вообще имела ввиду, когда говорила всё это... А потом я заставил себя думать. Реально думать, так, как нужно в этой ситуации - быстро, чётко и без остановок. А уж разум у меня был развит неплохо... И сейчас мой мозг заработал с какой-то невероятной скоростью, сопоставляя множество фактов, порой достаточно отдалённых от текущей темы, все её слова вместе и каждое в отдельности, интонацию, все чувства в глазах...
Оказалось, ты не он. Ты - не он.
Итак, она принимает меня за кого-то другого, это очевидно. Причина? Чёртов хвост. Другого логичного объяснения не найти. На самом деле, и это смахивает на полный бред, ведь, по сути, что во мне изменилось? Только хвост и поведение, но нельзя же на основе этого делать выводы вроде "а, да нет, это уже совершенно другой волк, всё нормально"! Тем не менее, все остальные варианты были ещё менее правдоподобны, поэтому их я сразу отбросил.
После чего попытался подвести промежуточные итоги. Итак, в результате потрясения, точнее, даже нескольких потрясений... В общем, с Кицунэ явно стало что-то не так. Либо она настолько стала меня бояться, что в качестве защитной реакции её мозг сразу же нашёл несколько притянутых за уши причин, по которым я не могу являться объектом её панического ужаса, либо... Либо её разум в целом повреждён настолько, что она уже не осознаёт меня как того Сауромата, который в своё время так с ней обошёлся. Ведь я сейчас совершенно другой, вот она и относится ко мне, как к спасителю... Чёрт. В любом случае, у меня проблемы.
Что теперь с этим делать? Попытаться убедить её в том, что ничего она не перепутала, а я и есть тот самый Сауромат?.. Которого она так боится и ненавидит... Честная, но не самая лучшая идея. Чёрт, она так и светится доброжелательностью, благодарностью... чуть ли не счастьем. Стоит мне разрушить эту иллюзию и она вернётся к своему бесконечному страху, к панике, ведь мне далеко не сразу удастся убедить её в том, что я и вправду не собираюсь причинять ей больше вреда... А так - она будет пребывать в счастливом неведении. И у меня заодно будет время придумать, что с этим сделать...
Что ж. Решено. Я всё ещё не уверен, лучший ли это выход, но... Всё остальные варианты ещё хуже. По крайней мере, на данный момент. Решив для себя это, я улыбнулся. Уже для неё. Ласково, тепло... Начинаем играть роль. Не особо люблю это дело, особенно в свете последних событий, связанных, кстати говоря, с самой Киц, но так было нужно. К тому же, не такая уж это и роль... Улыбка была самая настоящая. Просто я не решился бы демонстрировать её волчице, если б не был уверен в её хорошем расположении.
Лапа заживёт, ничего страшного. А тот волк... Что ж, уродов вокруг предостаточно бродит. Другое дело, все мы иногда совершаем ошибки... - ну, конечно же, я не мог не попытаться оправдать самого себя, пользуясь тем, что мы говорим как будто о совершенно другом волке... Эгоистично, мелочно и, наконец, просто глупо. Но я не сдержался. - Кстати, как ты себя чувствуешь? - а это уже реальная обеспокоенность. И немного расчётливости... - И как ты вообще оказалась в горящем доме? В такую грозу, с такими молниями все обычно в пещерах сидят...
Вроде и доброжелательно, и ненавязчиво... Но всё-таки, проверка. Я внимательно смотрел на рыжую. Что ответит? И что она вообще помнит о произошедшем? Я уже знал, что скажу ей со своей стороны. Скажу почти правду. Лгать надо поменьше...
Чёрт, ещё ж ведь и имя. На секунду мои мысли заметались в панике, нельзя брать имя кого-то из стаи, она может помнить его, и помнить также, что носитель подобного имени один... А потом внезапно всплыло одно, столь для меня важное и родное, что я даже удивился, почему не подумал о нём сразу.
А что касается имени... Ксай. Зови меня Ксай.
Этот волк значил для меня слишком многое, чтобы его забыть. С ним связаны мои самые лучшие воспоминания... И, до недавней поры - самая большая боль. И сейчас вполне можно было бы воспользоваться его именем ради ситуации... Его последний дар мне.
Мой любимый и мёртвый ныне родной брат.

Кицунэ молча смотрела, не отрывая взгляда ни на секунду, на мою истерзанную её же стараниями лапу, и явно думала о своём. О лапе, разумеется. Действительно, проскальзывает то сожаление, то чувство вины, иногда и страх... Вдруг она передёрнулась. Явно не самые лучшие воспоминания... Или просто мысли, о настоящем и будущем. Не знаю... Не могу знать наверняка, но я вижу. Умение различать даже малозаметные и с трудом определяемые другими эмоции сейчас приносило огромную пользу. Я внимательно следил за волчицей, прямо-таки впитывая любую, даже самую незначительную информацию, которую могли выдать её глаза, тело, выражение морды... Просто до меня наконец дошло. Это была одна очень важная вещь... Принципиально новая в личности и облике Кицунэ.
Она была естественной.
Самой настоящей, чёрт возьми! Всё, абсолютно всё говорило об этом - то, как она двигалась, как себя вела, её слова, звучавшие ранее... Очень забавная и сложная ситуация получается, если вдуматься. Вот раньше... Раньше Киц всё время играла. Я знал об этом, как только понял, что она по натуре актриса, причём до глубины души... И поэтому я не верил ей. Вообще никогда не верил, исключая только мою временную слепоту, вызванную любовью... А ведь она хорошо играла. Встретившись с ней в первый раз, я поверил, даже тени мысли не возникло про обман и прочее... То есть, не зная её, я мог бы и дальше верить, даже не задумываясь об её истинной сущности. А сейчас? Сейчас я не могу быть уверен наверняка, основываясь лишь на логике, что она более не играет, но... Я чувствую. Чисто интуитивно, глядя на Кицунэ сейчас, я с твёрдостью могу утверждать - передо мной не роль. Не маска. Наконец-то, по сути, впервые в жизни, впервые за все наши встречи, я вижу её настоящую. Причиной тому всё пережитое, разумеется, этот чёртов пожар, практически смерть в огне, шок и несколько дней бреда... Разум пошатнулся, это было очевидно с самого начала. Она же не узнала меня, стоило только про хвост узнать... Вот и потребность играть новые роли исчезла. Как я надеялся, навсегда. Ведь это то, к чему я всегда стремился. Полностью читать её, знать и понимать большинство устремлений, эмоций... Я хотел её душу. Всю или хотя бы большую часть. Что ж... Получил. Что делать дальше?..
Ладно, я успею об этом подумать. Мы тем временем встретились взглядами и я прочитал в её глаза мольбу... Прямо-таки просьбу о помощи. Чёрт... Стоило лишиться хвоста и я превратился из ночного кошмара в ангела-хранителя. Она хочет, чтобы я защитил её? Что ж... Возможно, действительно стоило солгать. Только для того, чтобы рыжая чувствовала себя спокойно первое время. Потом... Потом уже разберёмся. Всё будет несколько по-другому, по крайней мере.
Она опустила голову, но я всё равно увидел её смущение, её виноватую улыбку... Она теперь ничего не скрывала. Никого не изображала. И я в очередной раз подумал, как это всё-таки здорово... А также странно, непривычно, и всё это одновременно.
Потом она и вовсе заговорила:
Не снимай с меня ответственности за то, что я натворила. Я не должна была делать этого, не разобравшись.
Столь... Серьёзно. Как будто она совершила нечто совершенно ужасное... Или не она?..
Я могу чем-нибудь помочь?
Её следующий вопрос сбил меня с предыдущих мыслей и мимолётное озарение было потеряно. Почему-то я совершенно не ожидал услышать от неё чего-то подобного... Может быть потому, что я настолько забыл о себе, настолько берёг её жизнь и здоровье, что мне была чужда даже мысль о помощи обратной?.. Хм.
Секунду раздумав и мельком глянув на повреждённую лапу, я подумал, что вполне смогу справиться сам. И вообще, дело не срочное... Надо бы у самой Кицунэ все перевязи поменять. А это дело не шибко быстрое... В общем, потом. У меня всё будет потом.
Спасибо, но я и сам справлюсь. - мягко заверил я её, оглядывая тем временем израненное тело взглядом целителя, начинающего уже прикидывать, с чего бы начать... - К тому же, это не срочно. А вот тебе пора менять повязки...
Я хотел бы начать прямо сейчас, но понимал, что диалог-то у нас ещё продолжается. И не зря чуть выждал - следующими секундами позже я получил короткий монолог, давший мне, однако, понять, каковы размеры катастрофы...
Она говорила медленно и словно сумела наполнить свои слова не только банальным смыслом, но и всей гаммой ощущений... Всех тех чувств, что владели ею. И от того, что я там слышал... Чёрт, хотелось бежать. Или сжаться до такого состояния, когда меня никто никогда не найдёт... Не увидит. Особенно она... Чувство вины особенно обострилось. Каждое её слово резало меня, мои нервы, душу... В такие минуты и начинаешь задумываться о том, какой из видов боли страшнее.
Тогда я ненавижу его за эту ошибку. И буду ненавидеть до конца жизни. Я буду ненавидеть его так, как никто и никогда не мог в этом мире. - её трясло. Она не просто говорила... Она переживала всё это и её реакция давала мне понять, что всё не просто так. Что всё это по-настоящему. И мне становилось страшно... Ведь, если всё настолько плохо... Смогу ли я хоть когда-нибудь получить прощение? Рано или поздно ей придётся вправить мозги и объяснить, кто я такой на самом деле... - Когда я его встречу, я посмотрю ему в глаза, и он захлебнется моей ненавистью. Но если нет – я помогу ему захлебнуться.
Я вздрогнул. Я впервые начал осознавать широту её ненависти. Она... Она убить меня хочет. И, что хуже всего, я понимал, что сейчас, вот прямо в данный момент, после всех этих слов... Я чувствую себя настолько виноватым, что просто дам себя убить.
Чёрт.
Прости.
Неуверенная улыбка, пытающаяся скрыть, сгладить всё то, что Кицунэ говорила до этого... Она передо мной извиняется. Невероятно. Ещё кто перед кем должен...
Так, ладно. Пока что... Просто играем роль.
Не забывая использовать эту ценнейшую возможность узнать о себе всё со стороны. Что меня больше всего интересовало - каковы мои шансы?
Всё нормально. Что ж... Судя по всему, между вами произошло нечто ужасное. - пусть я буду выглядеть для неё как излишне проницательный, догадливый и не в меру лезущий в чужую жизнь волк, но мне необходимы были некоторые вещи... Не узнав которые, я не смогу спать спокойно. Поэтому я внимательно посмотрел на Кицунэ и задал вопрос, как бы невзначай. - Он никогда не заслужит твоего прощения?
Нет, правда. Если есть хоть малейшая возможность... Я обязан ей воспользоваться. Просто обязан.
Лучше. Намного лучше. Ты не думай, я не сошла с ума. - я и не думаю... Я знаю. - Я смогу оправиться… - а вот в это мне верится больше. - Но мне нужно время. Намного больше, чем требуется для заживания ран.
Это что, намёк? На то, что она остаётся здесь надолго? Чёрт, ну, это понятно, конечно... Посмотрим только, как всё изменится после того, как она узнает, кто я есть на самом деле. Что-то мне кажется, что желания поубавится...
Ладно, к чёрту. Продолжаем играть. Как ни в чём не бывало.
Разумеется. - я тепло улыбнулся ей. Надо бы разрядить обстановку, к тому же, мне действительно хотелось дарить Кицу тепло и ласку... Пусть пока хотя бы так. - Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь...
Сколько захочешь... Какая ирония.
Знаешь... Я не хочу об этом говорить.
А это уже касается моей проверки, моего вопроса... Что ж, не особо-то и сработало. Либо она не помнит и не может сказать, либо действительно не хочет. И, если второе, тогда она всё-таки помнит. Вот и поди разберись... Ладно. У меня будет время.
А ты что делал около этого дома? И кто ты? Целитель?
Ага... Это, конечно, не проверка с её стороны, но проблем мне эти расспросы доставили. Пришлось быстро соображать, придумывая легенду практически на ходу... Вот дурак. Надо было всё это продумать заранее...
Я люблю гулять под дождём. - усмехнулся я. Пусть сама решает, насколько правдоподобно звучит всё, что дальше последует... - Когда он кончился, смысла возвращаться домой уже не было, решил, несмотря на молнии, ещё погулять. Заметил горящий дом невдалеке, подошёл поближе... А в проёме, в самой глубине жилища, я с трудом, но углядел тебя. - я вновь с внимательным интересом посмотрел на волчицу, словно ещё раз спрашивая: "Как ты там оказалась?.." Но задавать вопрос не стал, она же не хочет рассказывать. Что ж, тогда расскажу я... - Вытащил, отнёс к ближайшему целителю. Потом перенёс сюда. Сам я владею лишь базовыми навыками врачевания, но их вполне хватит, чтобы помогать тебе в ближайшее время. А так... Я просто отшельник, недавно присоединившийся к вашей стае. Времена нынче слишком суровые стали, чтоб совсем в одиночку выживать...
Поверит или нет? Должна поверить... Другое дело, я так и не объяснил толком, почему я это сделал... Вне всяких сомнений, это интересует её в первую очередь. Что ж... В своё время Кицу играла со мной. Теперь моя очередь.
Ради её же блага, разумеется.

Это было нечто невероятное. Мы стояли и просто общались, не просто лишённые ненависти, но и с какой-то теплотой, крайним дружелюбием... У каждого - своя причина на это. Лично я не мог уже её ненавидеть. Месть свершилась, причём, будучи куда более жестокой и омерзительной, чем нужно, она ранила меня самого. И ранила сильно... Вырезала, выжгла все негативные эмоции адским пламенем вины и осознания своего поступка. Уничтожила во мне саму способность ненавидеть. По крайней мере, так мне казалось.
А Кицу... Разумеется, для неё всё это тоже не прошло незаметно. Особенно для неё. Не только для тела, что очевидно, но и для души, для разума... Это ж каким ужасным монстром для неё я стал, что её мозг просто отказался верить в то, что перед ней её обидчик? Хотя, нет, это слово плохо подходит... Насильник. Садист. Последняя мразь.
Действительно монстр... Ничего удивительного.
Раньше я не был склонен к самоуничижению. Ни разу не замечал у себя даже тени подобных мыслей... Я всегда знал себе цену, всегда был верен своей морали, своей совести, и знал, что не сделал в этой жизни ничего ужасного, даже напротив, это она меня изрядно потрепала... Но сейчас всё изменилось. Может быть, именно потому, что для меня были так важны вопросы нравственности, так важны понятия о том, что "можно" делать, а что "нельзя"... Может быть, именно поэтому совесть уничтожала меня теперь изнутри. Со своей яростью, причиняя мне как можно больше боли, словно пытаясь убить меня столь изощрённым способом... Совсем позабыла, дура, что я её владелец. И что она умрёт вместе со мной.
Странные мысли. Мысли шизофреника. Чёрт... Так и самому с катушек слететь можно. А ведь это прежде всего в моих интересах - чтобы около этого ручья стоял хотя бы один вменяемый волк из двух... Надо сосредоточиться на разговоре. Он ведь ещё идёт. Кицунэ до этого момента лишь слушала, но после моего вопроса, ответа на который я и не надеялся, если честно, получить, заговорила после небольшой паузы. Я только начал её слушать, как все прочие мысли моментально вылетели у меня из головы - рыжая говорила такие вещи, которые никогда не сказала бы мне, зная, что я и есть Сауромат...
Не думаю, что он хотел бы его заслужить. - хотел бы... - Но даже если бы хотел… Мне ведь не нужно его унижение, я не хочу, чтобы он просил меня о чем-то, умолял, как хотел бы этого любой, кто был бы так же обижен, как я. - я постарался не выдать своего безудержного, почти безумного интереса... Если б я себя не контролировал, он бы горел у меня в глазах... Но я продолжал притворяться отстранённым слушателем, чувствуя, как внутри всё дрожит. От правды, которую я слышал и не должен был слышать, от предвкушения дальнейших слов, которые вполне могут сказать мне... Объяснить всё. - Я не хочу видеть его униженным, жалким. Мне нравится его сила. - чёрт возьми... Есть что-то ещё, помимо сжигающей её ненависти и сдавливающего страха? Внутри что-то едва заметно шевельнулось в ответ, что-то капитально задавленное... Моё эго. Конечно, мне понравились её слова. Но тут совесть вклинилась, не дав развить это дальше, жёстко пресекая эти мысли на корню, снова запихивая подальше моё самолюбие... Я заставил себя слушать дальше, понимая, что самая приятная часть её монолога закончилась. - В нашем сражении я была злом, хитростью, мерзостью. А он… Он стал мстить. Поступил так же подло, как я. - она посмотрела мне в глаза и я огромным усилием воли не дал себе виновато съёжиться, как тогда, сразу после её пробуждения.... Кицу не смотрела на меня укоризненно или ненавидя, но сами эти слова... Однако сейчас я играл, как и она сама когда-то. И пусть актёр из меня был намного хуже, я всё равно смог исполнить эту часть роли. Пока что смог. Выказал интерес, толику непонимания - она ведь говорила так запутанно... Для любого другого волка, не знакомого со всей историей. Чёрт... Ну почему всё так сложно. - Но я ненавижу его не за это. - тут я не сдержался. В глазах и на морде отразилось удивление, столь неожиданным было это заявление. Что ж... Будем надеяться, она примет это за естественную реакцию после соответствующих слов. Но нужно слушать дальше и слушать внимательно... Судя по всему, я сейчас узнаю много интересного... - В конце концов, он имел на это право. - даже так?.. - Но понимаешь, в глубине души, я думала, что имею право на какие-то поблажки с его стороны, после того, как месть свершилась. - я начинал постепенно приходить к пониманию. Нет, я прекрасно знал, о чём она говорит, понимание заключалось в другом... Она говорила что-то ещё после этого, но я уже не слушал, не мог слушать... В голове происходило что-то невероятное. Я наконец начал осознавать всю величину своей ошибки. И она заключалась не в самой мести, нет... Правильно она говорит - важно то, что было потом. Я чувствовал, что совершил какую-то чудовищную, непоправимую ошибку, когда грубо выгнал Кицунэ из домика после... после всего того, что там случилось. Когда не решался позвать её, хотя так хотелось, всё это время внутри вместо торжества скреблось ужасное и уверенное чувство... Моя главная ошибка - не желание удовлетворить свои потребности, нет. Она куда страшнее. И моя догадка, столь неохотно разгорающаяся в мозгу, окончательно оформилась в чёткую, главенствующую мысль. Этот момент совпал со столь подходящей фразой Кицунэ... - Я ведь была готова признать его победу, но… Но ему нужно было только собственное признание.
Гордыня.
Самое страшное, что может существовать. Я на собственном опыте убедился, как она может сломать жизнь. И не одну.
Всё это время... Чёрт, я оправдывал себя каким-то жалким планом, я заставлял себя думать, что выгнать волчицу в дождь после произошедшего, грубо и без шансов остаться со мной, это часть плана... Часть обязательная, словно без неё эта чёртова месть не свершится окончательно. Словно я не отомстил сполна ранее!
Самолюбие было хитроумно, коварно и столь отвратительно, что я правда думал, что так надо. Всё, абсолютно всё во мне говорило, что нужно позволить ей остаться, позвать, приласкать... Я мог это сделать, ненависти уже не было! И, чёрт... что самое главное... она тоже была готова. Остаться со мной, смириться с тем, что ей пришлось пережить, даже со всеми моими словами... Со всеми, кроме самых последних.
Отвратительно. Самая мерзкая и грандиозная ошибка всей моей жизни. И я, всегда гордившийся своим умом, умением анализировать и решать жизненные задачи любого уровня, понял это только сейчас. Когда мне практически прямым текстом сказали. Это добивало.
Нет, я не прощу его, ни за что. Если мы встретимся, он должен будет либо победить меня снова и правильно распорядиться своей победой на этот раз, либо проиграть.
Нет... Вот теперь меня точно добили. Либо проиграть... Я просто проигнорировал первый вариант развития событий. Я знал, что не буду "правильно распоряжаться своей победой". Её не будет. А это означает, что единственный способ искупить свою вину - умереть. От лап и клыков Кицунэ.
Что ж...
Ты знаешь что-нибудь обо мне? Может у меня есть дом, или место, куда я смогу вернуться, чтобы не обременять тебя?
Я уже и забыл, что нужно поддерживать диалог. Я давно опустил взгляд, понимая, что не могу смотреть в глаза рыжей, не выдавая при этом себя. Поэтому я прятал глаза, понимал, что веду себя странно, но прятал... Мне было плевать, как она себе это объяснит. Я готов был признаться ей во всём прямо сейчас и будь что будет, и только мысль о её благополучии и здоровье, о её ранах, которыми некому будет больше заняться, лишь это сдерживало меня...
Надо было срочно выправлять ситуацию.
Я... Нет, пока тебе некуда идти. Оставайся... - голос не дрожал вопреки моим опасениям, я и сам не понимал, что с ним, но интонация была явно нездоровой... Так дело не пойдёт. Нужно успокоиться. Побыть как можно дальше от Кицу... Хотя бы какое-то время. Я слегка заметался, пару раз оглянувшись, отчаянно думая и ища причину, по которой можно уйти отсюда, хоть ненадолго... - Приляг пока у ручья, отдохни. Я... я сейчас. Забыл про некоторые травы... Соберу их и мигом сюда. Подожди немного...
Последние слова я говорил уже развернувшись и шагая прочь, быстро ускоряя шаг.
Это походило на побег...

Эй! Ты куда?! - она была удивлена.
Подальше отсюда...
Ещё бы. Кицу-то понятия не имеет, какую бурю вызвала в моей душе её речь... Ведь для неё я сейчас просто незнакомый волк, хоть и спасший её, но не имеющий никакого отношения к происходившему в её жизни ранее. А отношение было... Самое непосредственное.
Не обратив ни малейшего внимания на оклик волчицы, я двигался бодрой такой рысью по роще, причём напролом, ломая своим телом ветки, продираясь сквозь кусты и постоянно запинаясь о многочисленные коряги. Пасть широко раскрыта, дышу так, словно только что бежал наперерез плотню, пытаясь спасти её, глаза дикие, взгляд метается по окрестностям... Она. Это всё она. Мысли о Кицу не желали покидать мою голову, упорно лезли в сознание, иногда умудряясь выдавать ещё и картинки. Из прошлого. Совершенно недалёкого прошлого. Если б я находился в том диком, безумном состоянии, благодаря которому всё и случилось, я бы испытал удовлетворение... Сейчас же внутри не было ничего, кроме ужаса.
И боли. И отвращения. И даже чувства стыда.
Нет... Там было всё. Весь негатив, всё то низкое и мерзкое... Всё то, что прямо-таки окружало меня, что ощущалось физически, когда я напал на Кицунэ тогда, у домика... Теперь снаружи я был совершенно другой, но вся эта гадость полезла внутрь. Что мне с этим теперь, чёрт возьми, делать? Как от этого избавиться?!
Только осознав, что отдалился от волчицы уже на достаточное расстояние, я остановился. Опустил голову, зажмурился на мгновение. Потом глубоко вздохнул, открыл глаза и оглянулся, сначала вообще не понимая, где нахожусь. Спустя секунду я опознал место и в голове машинально выстроился маршрут обратно. Хорошо... Не хватало ещё потеряться на своей собственной территории.
Сделав несколько шагов в сторону, я прилёг под ближайшим деревом и постарался выбросить все эти кошмарные мысли из головы. Не очень-то и получилось. Я хоть и смог оторваться от созерцания собственных грехов, в голове тут же начинали звучать, словно наяву, заключительные слова Кицунэ, подводящие итог нашим с ней отношениям...
"Либо победить меня снова... Либо проиграть."
Я не верил в это. Не хотел верить, что это единственные варианты развития событий. Должно же быть что-то ещё... Это ведь уже не игра, чёрт возьми! Мы закончили играть, точно закончили! И неужели нельзя хотя бы теперь достичь компромисса? Мы ведь... Мы оба можем победить. Обойтись больше без крови, без насилия. Я готов признать свою вину, готов признаться в том, что откровенно перегнул... Вот только ей не нужны мои извинения, судя по всему. Она не хочет этого. Она хочет отомстить мне, разумеется, чтобы я понёс наказание... Сейчас я не чувствовал в себе ничего, кроме готовности. Печальной, обречённой готовности. С пониманием, что так будет правильно. Казалось, моя совесть словно поддакивает этим мыслям. Убить меня хочет... Чёртова предательница.
Получается, вот как всё будет... Киц придёт в себя, рано или поздно. Осознает всё. Или... Я помогу ей осознать. Долго это продолжаться не будет. А потом... Потом я покорно предоставлю ей выбор. Раньше гордость взбунтовалась бы, я бы чувствовал, что это неправильно, что при таком раскладе лучше снова завалить эту самку, чем повиноваться, дать себя убить... Но сейчас мне было уже всё равно. Я думал лишь об одном - убить ли?..
Чёрт, а и правда, так ли ей хочется меня прикончить, как она об этом говорит? Ну или думает сейчас, неважно... Может быть, ей достаточно будет осознания того, что я потерял хвост, очевидно, спасая её жизнь, что потом она в меня вцепилась... Ну, пусть покусает ещё раз, может быть, ей легче будет, но вот именно то, о чём она говорила, на что намекала... Сможет ли она это сделать? Решится ли на убийство, опустив себя тем самым ещё ниже меня, хотя ниже, казалось бы, уже некуда...
Эти мысли, поначалу вялые и довольно безрадостные, постепенно набирали обороты, наполнялись энтузиазмом и я вдруг подумал, что всё не так уж и плохо. Ей вполне может не хватить ненависти для такого поступка. Очень сложно сжимать клыками шею того, кто даже не сопротивляется, и сделать решающее движение. После всего... Да, даже после всего.
Это меня несколько воодушевило. Близость своей смерти всё равно не особо-то и настраивала на позитивный лад, несмотря на то, что я был с ней, в общем-то, почти согласен. В глубине души всё ещё теплилась надежда, что можно всё исправить... Глупо и безумно, но всё-таки... Вдруг Кицу сможет простить меня? Чёрт, если это произойдёт... Я уже буду счастлив весь остаток своих дней. Даже... Даже если её рядом уже не будет.
Несколько повеселевший, я поднялся и спокойным шагом пошёл обратно. Надо бы прибавить в глазах доброжелательности, с чем проблем возникнуть не должно, ну и придумать более адекватную причину своего побега... Очевидно, то, что я пробормотал, уже почти убегая, нельзя было назвать адекватной причиной.
Впрочем... Я обратил внимание на знакомое растение, наклонился, сорвал его и пошёл дальше. Почему бы и нет?
Возвращаться было не то, чтобы страшновато... Нервозно, скажем так. Поэтому я почувствовал немалое облегчение, выглянув из кустов и обнаружив, что Кицунэ последовала моему совету и прилегла отдохнуть. Спит... Оно и правильно. Ей надо восстанавливать силы.
Заодно в голове моментально сформировался диковатый, нахальный план, который, тем не менее, должен был устроить и меня, и волчицу. Наверняка после всего произошедшего... В общем, Кицу будет не в восторге от чьих-то ни было прикосновений к себе. А работы там немало и в довольно... тесном контакте. И пускай безо всяких пошлостей, что сами по себе лезут в голове, тем не менее... Так будет для всех проще.
Я замер на секунду, вспоминая инструкции целительницы и прикидывая в голове примерный порядок действий, после чего принялся за работу. Сначала следовало избавить Кицунэ от старых повязок - они почти все засохли и лишились целебных свойств, теперь играя роль разве что искусственной кожи... С приливом энтузиазма я как можно тише приблизился к волчице и вдруг понял, что не так уж это всё будет и просто. Первый же пункт вызывал некоторый ступор.
Просто так сдирать это всё дело нельзя. Кицу будет ужасно больно, да и риск травмировать её ещё больше слишком велик... Вообще-то, нужно было смочить это всё водой, крайне желательно как можно более тёплой, чтобы не вызывать дискомфорт, и только потом приступать к делу, но... Было кое-что, о чём я тогда, у целительницы, совершенно не подумал. Где я возьму сейчас тёплую воду, чёрт возьми?
Совсем недалеко от логова той волчицы находились горячие источники, она регулярно туда бегала... А я? Оглянувшись на ручей, я сразу отмёл эту идею. Вода слишком холодная, особенно учитывая, что мрак совсем сгустился - наступила ночь и похолодало... Пара секунд лёгкой паники. Я судорожно соображал, что теперь делать, пока меня не осенило ещё одной диковатой, но при этом относительно разумной идеей. Наверное, ничего больше я сделать-то и не смогу, и поэтому...
Я приложился языком к повреждённому участку на спине волчицы, пытаясь оставить там как можно больше влаги, поморщился, чувствуя пренеприятнейший вкус горьких трав и запёкшейся крови, после чего аккуратно снял кусок целебной травы с раны. Вид открылся страшноватый... Шерсти нет, кожи нет, ужасный ожог... Тем не менее, я не могу всё время бегать к травам, надо сначала полностью освободить Кицу от старых травяных повязок, и лишь потом накладывать новые...
Я продолжил неприятную процедуру, чётко понимая, что сейчас боюсь вовсе не того, что происходит... А того, что может произойти. В голове стучала только одна мысль... Чёрт, хоть бы она сейчас не проснулась.

Чем дальше, тем веселее... Смутное подозрение окутало меня ещё в самом начале... хм, процедуры, но я не обращал на него внимания. Тем не менее, оно не давало мне покоя и всё время напоминало о себе, заставляло сомневаться в своём решении поступить именно так, и, наконец, когда волчица с визгом вскочила, я отпрянул и только тогда осознал...
Не стоило этого делать.
Наверное, нужно было её хотя бы разбудить... Чёрт. Каким был дураком, таким и остался. Никакое пламя, никакое покаяние, ничто этого не исправило. Судя по всему, Кицунэ происходящее не очень понравилось. Будем точнее, она явно против. Чёрт, что сейчас будет...
Ты что творишь, мразь?! - даже так? Ну, давайте дальше послушаем... - Пошел вон, придурок!
Против? Да она просто в ярости... Всё это было настолько неожиданно, что я сначала не знал вовсе, как реагировать. И, когда она вдруг пошла на меня, с намерением, видимо, действительно прогнать, причём силовыми методами, я поначалу даже отступил на шаг, застигнутый врасплох столь внезапной агрессией, но потом...
Чёрт. Потом я остановился на секунду и задумался. В свете последних событий, моих собственных размышлений, учитывая мою взбесившуюся совесть... В общем, я должен был сейчас сбивчиво извиняться, безуспешно пытаясь всё объяснить, а заодно покорно стоять на месте, пряча глаза и ожидая насилия. Ведь я так перед ней виноват, я не имею теперь права даже возразить - так всё должно быть. К счастью, нечто внутри меня, проснувшееся ли эго или нечто другое... Оно решило иначе.
И я, почувствовав внутри некий отклик, тоже решил действовать иначе. Начнём с того, что, обнаружив явные признаки вполне вероятного на меня нападения, да и просто учитывая тон волчицы, я захотел предотвратить это. В сторону рыжей невольно поднималась волна ответной агрессии - машинально, чисто инстинктивно. Когда на тебя нападают, ты защищаешься. То, что произошло ранее, когда я позволил ей безнаказанно кусать себя и спокойно терпел... Это другое. Тогда я был весь в душевных терзаниях, в ужаснейшем с эмоциональной стороны состоянии, можно сказать, боль от её укусов даже помогла мне... Но сейчас всё по-другому. Я уже решил для себя, что всё не так плохо, что она ещё может простить, а если не простить, то хотя бы отказаться от насилия и убийства впредь, это позволило чувствовать себя не таким виноватым, как прежде... И вот, на фоне всего этого, она вдруг снова хочет меня покусать. По другим причинам, но это сейчас неважно.
И прогоняет ещё... А вот это уже было важно. И также вызывало ответное негодование, отчасти инстинктивное, но и вполне осмысленное тоже... Это моя территория. Мой дом, чёрт возьми! И никто не смеет здесь отдавать мне приказы, и уж тем более - гнать меня прочь. Конечно, роща большая, а Кицу, возможно, и не имела ввиду всё это пространство в целом, но, чёрт, здесь всё моё... И не её это право - распоряжаться моими передвижениями здесь.
Наконец, было ещё кое-что. Задавленное, запрятанное подальше, чтобы я не в коем случае не чувствовал этого, чтобы не было соблазна и ситуация не повторилась... Собственническое чувство. Мысль о том, что эта волчица мне принадлежит. А ведь это действительно так. После всего произошедшего - однозначно. И теперь, несмотря ни на что, самолюбие снова подало голос - это ведь моя самка, чёрт возьми! И она указывает мне, что делать?.. К чёрту. Пресечь это. Задавить бунт в зародыше, дать ей понять, что не она здесь главная.
Отрывистые, непривычные, но столь естественные и правильные мысли... Я и забыл о том, что она не считает меня за Сауромата. Что я для неё - всего лишь чужой волк, пусть спасший, но сейчас демонстрирующий... а, чёрт знает, о чём она подумала. В любом случае, малознакомые и нормальные волки так не делают. Я забыл об этом. Вообще обо всём, зато чётко знал, что делать и говорить сейчас... К чёрту всё, надо просто поставить её на место.
Именно поэтому я не стал дальше отступать назад под её напором. Спокойно выдержал её возмущённый, разгневанный взгляд, не сдвинулся ни с места, почему-то чётко понимая, что она не решится дальше идти на меня и уж тем более что-либо предпринимать... Потому что я посмотрел на неё так, как делал это лишь Сауромат. Вовсе не Ксай. И плевать, что она подумает.
Выгоняешь меня с моей собственной территории? - вопросил я, слегка склонив голову набок. - Интересно... - тон спокойный, уверенный. Глаза смотрят также. Можно и сбросить всю фальшь, всю игру, заглушить голос совести, вбивающей мне в голову то, что я сейчас должен ползать тут и умолять о прощении... Можно сделать это хотя бы на время. - Успокойся и ляг обратно. - тон не был приказным, но, я надеюсь, у неё не возникло сомнений в том, что я потерплю возражения... - Если я не поменяю травы у тебя на спине - лечения не будет. Вообще ничего не будет. А потом ты умрёшь. От какой-нибудь инфекции... - нет, правда. Это же всё в её собственных интересах... - А я не для того тебя спасал. - вот и задай себе вопрос - для чего же тогда?.. А я тем временем иду дальше. По пунктам. - Так просто от старых трав не избавиться - это будет адская боль. Нужна влага. Я могу делать это при помощи ледяной воды, но в таком случае тебя ждёт переохлаждение и смерть... Не говоря уже о всё той же боли. - уж её-то она должна была научиться бояться? Бояться по-настоящему... Ей столько пришлось пережить. Тем не менее, если она не хочет, чтобы ей помогали, её придётся заставить. Потому что я не хочу, после всего пережитого, увидеть её труп и понять, что это - результат её упрямства. И это ещё одна из причин, почему сейчас я вёл себя так... Глядел ей прямо в глаза, спокойно обосновывал и доказывал, что выбора у неё, в общем-то, нет. После небольшой паузы я повторил свои первые слова, понимая, что всего этого недостаточно. На этот раз в голосе звучала сталь. - Ложись обратно, Кицунэ. - к чёрту всю мою маскировку, мало ли где я мог узнать её имя до этого... - Я и сам не в восторге, но выбора у нас с тобой нет.
А это была чистейшая правда. Думая об этом и уж тем более делая, я вёл себя безукоризненно и проводил процедуру с отстранённостью истинного целителя. Никакой пошлости, никаких мыслей о том, что это как-то "неправильно", я просто делал то, что должен был, чтобы она выжила. Причины я и сам, пожалуй, не смог бы назвать... И я не знаю, поверит ли она мне, но это неважно. Вообще, что бы она ни сделала, в конечном итоге ей придётся подчиниться. Потому что в таком состоянии она даже уйти достаточно далеко от меня не сможет. И драться со мной тоже... О, нет, я не буду ей отвечать, разумеется... Но и калечить себя более не позволю.
Слишком мягко я себя с ней вёл чуть ранее, раз она позволяет себе подобное...

Я с некоторым удовлетворением отметил, что она остановилась. Мы почти соприкоснулись, после чего Кицу спохватилась и подняла голову. В её глазах было и недовольство, и лёгкое замешательство... Потом она и вовсе отступила. Тень той ледяной стены, её лёгкий сейчас холод, с полной силой которого волчица уже успела познакомиться ранее, всё это коснулось её и дало понять, что дальше она пройти не сможет. В принципе не сможет. Уже тогда я понял, что путь выбран верно. Именно так и я должен был себя повести, иначе... Иначе снова произошла бы какая-нибудь чертовщина. И пускай Кицунэ всё ещё выглядела довольно воинственно, я чувствовал, что ко мне вернулся контроль над ситуацией и, соответственно, уверенность. Именно тогда в голове начала зарождаться мысль о том, что, несмотря на степень моей вины перед рыжей, я не должен терять себя настоящего, своих качеств, унижаться лишний раз и играть роль забитого, пускай даже своей собственной совестью, мямли... И уж тем более - быть таковым. Я всё ещё не готов был простить себе тот ужасный поступок, но самоуничижение мы оставим на потом... Когда я останусь наедине со своей совестью. Сейчас, когда передо мной эта волчица... моя волчица, я должен быть таким, каким она меня помнит. Пускай это натолкнёт её на некоторые мысли, подозрения... Не сейчас, так потом. Это будет даже лучше.
Попрекаешь меня своим же гостеприимством? Благородно.
Моё гостеприимство заканчивается тогда, когда ты начинаешь оскорблять меня. И указывать мне, что я должен делать.
Я по-прежнему не повышал голоса, не выказывал ни малейшей агрессии, пусть даже совсем недавно таковая и возникла где-то внутри, я просто спокойно отвечал Киц, говоря только то, что нужно и не более. Я понимал, что это идеальная стратегия, чтобы осадить волчицу и перехватить инициативу. Потому что так продолжаться больше не могло. Она вредит сама себе, отказываясь от лечения, начнём с этого. Она явно хочет... хотела меня покусать. А боль мне уже немного поднадоела, если честно, особенно в последние дни, да ещё и сам факт... Гордость и самолюбие взбунтовались, и на этот раз совесть не сумела их остановить. И уже не сможет, ей останется только сдерживать меня, в разумных пределах... Я не хочу все ближайшие дни бояться подать голос, лишний раз возразить волчице и постоянно в её присутствии упираться взглядом в землю. Это неправильно.
Она вдруг осклабилась, всем своим видом выражая упрямство. Но злобы уже не было... Что ж, хоть какой-то прогресс.
Щас. Разбежалась.
Я услышал это, хоть и с трудом. Так тихо, словно она и сама не определилась, сказать ли мне это прямо или оставить лишь бессвязное бормотание... Всё ещё не хочет подчиняться. Хотя уже и не так уверена в себе... Это означало, что я всё правильно делаю, и одновременно давало понять, что она боится... всего этого. Боится силы, власти, ведь к этому нередко прилагается и насилие... Теперь, когда Кицу увидела в Ксае эти черты... черты Сауромата, уверенности поубавилось. Тем не менее, она всё ещё не сдалась. Это вызывало уже другие мысли. Ведь, если сначала посмотреть на ситуацию её глазами, а потом - со стороны... Я не знал истинную сущность Кицунэ до этого, её настоящий характер, но сейчас был рад, что она, даже после всего пережитого, не оказалась и не стала совсем забитой самкой, которую может согнуть и загнать под себя первый встречный. Она всё ещё борется. С незнакомым ей волком, который уже ведёт себя так, как будто у него есть на неё какие-то права... Это правильно. Это неплохо.
А сейчас и вовсе - оскал, вызов в глазах, голос, сочащийся презрением...
А для чего? Чтобы облизывать мою сонную тушку?
Я фыркнул в ответ, поняв, что она не особенно-то внимательно меня слушала, когда я объяснял ей, зачем всё это. И, не желая повторять всё заново, ограничился лишь коротким, едва ли не в тон ей:
Это ради твоего же блага.
А потом... Я только начал думать о том, как же её всё-таки убедить в том, что это не какой-то изврат, а вполне целебная процедура, которую необходимо довести до конца, как вдруг увидел в Кицунэ ещё изменения, причём вполне ключевые. Она прижала уши и какой-либо агрессии в мой адрес я не ощущал теперь вовсе. Кажется, она передумала спорить. Судя по всему, я задел её за живое, упомянув боль... Что ж, хорошо, что её волчица боится больше, чем меня. Что страх перед болью в целом сильнее отвращения перед отдельно взятым самцом. Иначе я уже и не знаю, что мне пришлось бы делать...
Наконец, Киц сделала то, что я ей сказал. Снова легла на землю, спрятав на этот раз морду. Неужели убедил... Вся эта ситуация ей по-прежнему явно не нравилась, но она подчинилась. Не забыв, тем не менее, выразить своё недовольство вслух:
Полегче с "нами".  То, что ты делаешь, не дает тебе права объединять себя и меня. И... у тебя никогда не будет такого права.
В голосе слышался яд, некое подобие мстительности... Я, приближаясь к волчице с целью продолжить прерванную процедуру, пропустил эту фразу мимо ушей, лишь усмехнувшись в ответ.
Если б ты только знала, какие у меня на тебя права...
Откуда ты знаешь мое имя?
Я на секунду замер, раздумывая, как ей ответить так, чтобы она не могла связать сказанное с чем-то конкретным, после чего выдал:
Кто же в нашей стае не знает Кицунэ... - я, хоть и зная, что мы не можем встретиться взглядами в принципе, всё равно посмотрел в её сторону, на макушку. И не смог удержаться от следующей фразы... - ...любительницу разрушать чужие судьбы.
Сказано было высоко, с пафосом, но суть была не в этом. Я не мог не намекнуть, не напомнить рыжей её собственный поступок... В весьма завуалированной форме, все ведь слышали истории о том, как она бросала волков, поиграв с ними в любовь, другое дело, только в моём случае это дошло до... таких масштабов. В случае Сауромата, точнее. Лично я для неё сейчас совсем... ну или не совсем, но другой волк, по имени Ксай. И, вообще-то, пора приниматься за дело...
Процедура, как я волчице и сказал, была неприятна нам обоим. Тем не менее, я не позволял себе спешить, делая всё медленно, но без риска навредить ещё больше... Когда работаешь с такими повреждениями, нужно быть предельно осторожным. Даже малейшее прикосновение чего-то постороннего к участку, лишённому кожи, по сути, к открытому мясу, вызывает сильнейшую боль. А уж отдирать что-либо...
Конечно, не всё получилось идеально. Слюна не могла служить достаточно качественной заменой обыкновенной тёплой воде, поэтому иногда я всё-таки невольно доставлял волчице боль, никак на это, впрочем, не реагируя и продолжая сосредоточенно снимать пласты засохших трав с её спины. Увлечённость процессом не давала даже раздумывать над какими-то посторонними вещами и это было только во благо. Когда со старыми травами было закончено, я на секунду замер, глядя на спину и бока, практически лишённые кожи и шерсти, но потом, благополучно справившись с оцепенением, кинулся к лежащим у берега свежим травам, коротко сообщив Кицу:
Не двигайся.
Очередная неприятная процедура... Со своими сложностями, разумеется. Травы необходимо было замочить и разжевать, чтобы получить заживляющий сок. И если второе вызывало только лишь лёгкое отвращение, не являясь, тем не менее, существенным препятствием, то вот первое... Опять назревала проблема. Уже не особенно-то и решаемая, учитывая, что слюны здесь явно не хватит... Чёрт. Несколько секунд размышлений и мне всё-таки пришлось воспользоваться ручьем. Перед этим я счёл нужным предупредить волчицу:
Осторожно. Будет холодно...
А дальше - по схеме, однообразные и повторяющиеся движения... Схватить охапку растений, сунуть их вместе с мордой в холодную воду, немного разжевать, морщась от горечи, потратить немного времени на то, чтобы хоть как-то согреть всё это в пасти, после чего расположить на спине волчицы. Вот именно сейчас мне было особенно её жаль. Эта часть процедуры была для неё особенно неприятной - на повреждения кладутся холодные, сочащиеся едким для открытых ран соком растения, после чего благополучно остаются там, ни черта не согреваясь... А я помочь ничем не мог. Во-первых, надо было продолжать и довести это всё наконец до конца, а, во-вторых... Она сама бы не подпустила.
Спустя довольно продолжительное время на последнюю рану была наложена последняя охапка трав и я устало сказал Кицунэ:
На этом всё... Двигаться тебе нельзя ещё ближайшие несколько часов. Лучше поспи...
Я не знал, сумеет ли она вообще уснуть, но сам решил последовать своему же совету. Расположился у ручья, в нескольких прыжках от Кицу, причём так, чтобы она видела меня боковым зрением и не нервничала лишний раз... После чего просто лёг и почти моментально уснул.
Рощу уже давно охватила глубокая ночь...

Обычно, оглядываясь назад во времени, мы склонны считать, что всё, произошедшее до этого, пролетело "в один миг"... Со мной сейчас такого не было. Медленно тянулись дни, нехотя складываясь в недели, а те и вовсе не желали проходить мимо... Месяц тянулся как целый чёртов год. И даже сейчас, понимая, что всё почти закончилось, я нутром ощущаю, сколько этих тягомотных, наполненных скукой и бездействием дней позади. Словно проживаю каждый из них заново.
Я возненавидел этот месяц.
В моём представлении он должен был быть другим. Совсем. Мы с Кицу должны были общаться днями напролёт, причём, по невысказанному договору, исключительно на отстранённые темы, чтобы не задеть друг друга... Но всё остальное - пожалуйста! Было бы чем заняться, как ей, так и мне, месяц действительно пролетел бы незаметно, но самое главное - я бы узнал её получше. Я ведь именно этого хотел с самого начала... Узнать сущность этой рыжей, её истинный характер, как она ведёт себя по-настоящему, без этих своих актёрских заморочек, без ролей... Что любит, к чему и как относится, каковы её реальные предпочтения и устремления - это ведь самое главное. Это такие вещи, которые не поймёшь по внешнему виду, по поведению. Это нужно узнавать напрямую. И именно это даёт наиболее полную информацию о личности... А, к чёрту. Стоит признать, это ведь не только ради конечной цели. В конце концов, мне ведь просто было интересно.
Я думал, мы найдём с ней общий язык. Учитывая, что она видит во мне совершенно другого волка... Это казалось вполне достижимым. И именно разочарование в этой идее, в этой надежде, оно и вызывало эти приступы тоски, это чувство злости к месяцу, который я провёл, можно сказать, в почти полном бездействии. А как тут действовать, если Кицунэ на второй же день, с самого утра дала мне понять, что не намерена со мной общаться? Она даже не скрывала презрительности, а иногда и злобы, ничего, впрочем, себе более не позволяя, не говоря ни слова... Таким образом, я не мог ничего с этим сделать, она не давала мне повода, молча терпя все неприятные процедуры, односложно отвечая на все мои вопросы и остальное время просто проводя в тишине. Я снова и снова пытался разговорить её, вполне доброжелательно с ней общаясь, как в самом начале, сразу после её пробуждения, но быстро понял, что она на контакт идти не собирается. Чёртова волчица... Что ей нужно? Сауромата она боится и ненавидит, Ксая она презирает и ненавидит... Ей одинаково неприятны два совершенно противоположных волка. Как такое возможно? И что с этим вообще делать?..
Я так и не ответил на эти вопросы, после чего пришёл к единственному выводу - к чёрту эти бессмысленные попытки. И уже на четвёртый день я сам перестал с ней разговаривать. Это были лишь отрывистые, односложные фразы, без которых обойтись было никак нельзя, но ничего даже близко похожего на обычное общение не было. Я постоянно находился рядом с Киц, чтобы наблюдать за её состоянием, помочь, если что, но даже не пытался начать разговор. Наверное, это её абсолютно устраивало.
Вот так и шли дни... Я молча делал столь болезненные для неё перевязки, тем не менее, с каждым разом становившееся всё менее болезненными, молча уходил на охоту и возвращался, принося с собой еду для неё, почти молча осматривал, задавая лишь несколько вопросов касательно её состояния и укладывался спать всё дальше и дальше. И с каждым днём... С каждым днём я всё больше походил на того Сауромата, которого она столь долго знала и уже успела изучить. Понимая, что состояние рыжей улучшается, я всё реже появлялся около неё. Исчезал рано утром, до её пробуждения, убедившись, что с ней всё нормально, приносил в середине дня дичь, молча уходил и приходил поздно ночью. Разумеется, за исключением тех дней, когда волчице требовалась перевязка.
Под конец месяца я и вовсе мелькал лишь изредка белым призраком, словно мы вернулись к тому этапу наших отношений, когда я ещё изучал её и узнавал информацию... А всё потому, что так было проще. И мне, и ей. Причём ей - не только в психологическом плане... Но и в плане осознания. Она не могла не заметить сходство Ксая с Сауроматом. Которое лишь усиливалось с течением дней. И я намеренно не пытался разрушить эти догадки, намеренно вёл себя максимально естественно, в своём стиле, чтобы... Чтобы она поняла. Ведь я знал, что рано или поздно этот разговор должен произойти. Она всё узнает. И я знал, как всё будет. Она будет кричать, снова оскорблять меня, возможно, кинется... Кицунэ будет ненавидеть меня ещё пуще прежнего, хотя бы за то, что я обманул её в начале месяца, представившись совершенно другим волком. О, у меня было, что на это ответить, вот только станет ли она слушать?..
В этом ужасном, не скрою, месяце был только один существенный плюс. Я думал. Очень много, причём на этот раз - максимально объективно. В самом начале, после пары часов раздумий, я пришёл к выводу, что уже не виню Киц ни в чём. Я действительно пришёл в своей душе к тому, что называют прощением... И это было прекрасно. Как только я осознал это, мне сразу стало намного легче. Я понял, что, кроме себя, мне винить некого. Не разобравшись в том, что я чувствую к Кицунэ, мне было очень трудно анализировать что-либо ещё. После этого... Кристально чистый разум.
Это сильно помогло мне. Вообще, понять многое... Я припоминал всё, что происходило со мной и с ней в последнее время, причём как до трагедии в пожаре, так и после, я анализировал и открывал для себя совершенно потрясающие факты. Порой далеко не в самом позитивном значении этого слова. И удивлялся... Удивлялся тому, насколько проще, оказывается, жить, когда твой разум не затуманен сильными эмоциями... Гневом или любовью.
А потом пришло другое осознание. Жить-то проще... С одной стороны. А с другой... Каждый день глядя на Кицу, в открытую ли, или наблюдая за ней издалека, я всё более чётко понимал, как мне её не хватает. Её тепла, ласки, общения, нормального общения с ней, да и вообще личности в целом... Этот месяц... Мы прожили его вдвоём, даже взаимодействуя порой друг с другом, но при этом - словно в полнейшем одиночестве. Это убивало и было особенно трудным именно для меня, ведь я-то осознавал, кто каждую ночь лежит напротив, буквально в нескольких шагах...
Именно поэтому мне так хотелось разрешить уже эту ситуацию. Привести к логическому концу, дать Кицу понять, кто я есть на самом деле... И будь что будет. Я знал, что этот день рано или поздно наступит. И думал об этом последние несколько дней, особенно глядя на волчицу, в основном, пока она спит. Её раны почти зажили, и шерсти не было уже буквально в нескольких местах, на месте самых страшных ожогов, не таких уж и больших... Конечно, она не выглядела, как прежде, да и не сможет уже так выглядеть, но всё равно, её тело почти вернулось к исходному, здоровому состоянию... А как насчёт души и разума? Я надеялся, что с ними тоже всё в порядке. Потому что впереди был непростой разговор. Я уже не верил, что Киц убьёт меня в порыве ненависти, но такая вероятность всё ещё имела место быть. Как бы то ни было... Ждать уже нет никаких сил. Пора всё ей рассказать. Или... намекнуть. Будет лучше, если волчица дойдёт до этого сама. Тем более, у меня такое чувство было, что она уже почти осознала это, надо лишь немного... подтолкнуть.
Вечер скоро... - почему-то пронеслось в голове лёгким шелестом, когда я вышел к ручью, ища взглядом Кицунэ.
Нашёл быстро. И сразу направился к ней... Страха не было. Вообще ничего не было. Мне так осточертело это эмоциональное одиночество, что все чувства словно потухли. Пребывая именно в таком состоянии я и окликнул её:
Кицу... - голос тихий, уставший. К тому же, я первый раз произнёс её имя в таком сокращении... - Посмотри на меня. Кого ты видишь?
Глядя ей в глаза, я не играл. Не пытался изображать что бы то ни было, я просто... Просто смотрел на неё. Без мольбы, без вины, без агрессии... Это было чем-то похоже на безразличие, но нам обоим понятно было, что это не оно. Сложно описать... Я и сам толком не понимал, какие эмоции на тот момент испытывал. Мне казалось, что никаких. Но, очевидно, они всё-таки были...
О, сначала она будет всё отрицать. Я даже не сомневался в этом. Но это... неважно. В конце концов она поймёт. Потому что процесс уже начался. Процесс необратимый и грандиозный...
Срыв покровов.

Киц лежала ко мне спиной, я не видел её морды, глаз... И всё это время, пока она не встала и не повернулась, гадал - что же будет?
Конечно, я ожидал ненависти, мстительной решимости, боли, обиды за всё, может быть, страха... Я уже морально подготовился к тому, что сейчас меня будут снова оскорблять, кричать на меня, попытаются укусить... И, что уж там, возможно, даже убить. Я заслужил всё это и понимал, что не буду сопротивляться. И дело уже даже не в совести. Я просто слишком устал от неопределённости, от предчувствия чего-то страшного, от ощущения скорой развязки... Которая всё не наступала.
Я знал, что дальше последует не самый приятный разговор в моей жизни, но мне было уже всё равно. Более того, я испытывал что-то вроде облегчения, понимая, что в ближайшие минуты решится, наконец, всё. И не нужно будет больше сомневаться, гадать и представлять себе варианты развития событий... А потом с горечью понимать, что вариант только один.
Что бы ни случилось, она уйдёт.
Даже если случится чудо... Даже если я за этот месяц заслужил её прощение, хотя бы отчасти... Она не останется. Почему-то я чувствовал, что Киц не сможет жить рядом со мной, зная, что это именно я, а не кто-то другой. После всего произошедшего - просто не сможет. А мне так этого хотелось...
Я не знал, что буду делать потом. Когда останусь здесь абсолютно один. Мне раньше нравилось это место именно тем, что тут никогда никого нет, можно спокойно побродить, подумать, побыть в одиночестве... Сейчас же мне уже не было нужно это чёртово одиночество. Я так привык к ней... К её присутствию рядом, и пусть мы даже не касались друг друга, всё равно... Я не представлял себе её уход. Не представлял, как могу отпустить её. И в то же время понимал, что не могу удержать её здесь. Она имеет право уйти и забыть меня, как страшный сон. Навсегда.
Я прекратил всякие размышления, когда Кицунэ пошевелилась. Медленно встала, развернулась. И поглядела мне в глаза. В ответ в моих пронеслась тень удивления. Я ожидал чего угодно, но не этого. Понятно было, что она меня узнала... Что она вообще всё знает. Но смотрит на меня сейчас с безграничной усталостью и только... Словно отражение моего собственного взгляда. Только сейчас я начал понимать, что этот месяц, судя по всему, был крайне неприятен не мне одному...
Сауромат. - не придётся ничего доказывать и даже как-то намекать ей. Я понял, что мог даже не задавать того вопроса - всё стало ясно. Она уже признала этот факт, призналась сама себе... Потому что отрицать очевидное глупо. - Прежде, чем я уйду. - внутри всё сжалось. Я, как наивный маленький волчонок, до последнего надеялся не услышать этой страшной фразы... Но, разумеется, она прозвучала. Не криком, без оскорблений, но всё же... А потом - то самое. - Зачем ты меня спас?
Я ожидал этого вопроса. С самого начала знал, что мне нужно будет на него ответить. И, что самое забавное, до сих пор точно не знал, как... Почему-то мне казалось - всё, что я скажу, прозвучит эгоистично, мелочно... И она подумает, что всё это - ради себя любимого, вовсе не ради неё. И я не знал, как объяснить ей это...
Тогда я решил просто говорить то, что думаю. Что приходит в голову, попробовать рассказать, что я чувствовал и что мною двигало... Я рассудил так - нет ничего лучше слов, идущих от сердца. Может быть... Может, она поверит мне. Пусть, чёрт возьми, поверит!..
Только оставшись один, я понял, насколько ужасную ошибку совершил... - медленно начал я, не отводя взгляда. Теперь я чувствовал в себе готовность смотреть ей прямо в глаза, даже после всего... Я чувствовал, насколько это важно. Небольшая пауза... А потом я высказал то, что давно крутилось в голове и уже месяц не давало мне спать по ночам. - И как ты нужна мне. - опять молчание. Говорить было трудно... Чтобы подобрать слова, я воскресил в памяти один эпизод - я на пригорке, вся деревня передо мной и она... Кицуэ, входящая в горящий дом. Это... помогло. Сильно ударило по нервам, но помогло высказать то, что нужно. Достаточно было только вспомнить те чувства, которые владели мной, пока я бежал своим самым диким галопом, страшно боясь не успеть... - Я почти сразу пошёл по твоим следам. И потом... Когда я понял, что ты задумала... Никогда мне ещё не было так страшно. - я не стал упоминать случай с плотнем... Мне вообще не хотелось вспоминать про тот, ещё более давний период, когда она играла со мной в любовь. Мне всё ещё было неприятно, хоть я и простил её. Да и сейчас это было неважно... Важно - донести до неё всё. Всё, что я чувствую. Помолчав ещё немного, я тихо продолжил признаваться в самом сокровенном... - Я безумно боялся потерять тебя... Потому что не представлял, что буду потом делать. Как жить. - я так надеялся, что она поймёт... Что не расценит это как один лишь эгоизм, стремление загладить свою вину только для того, чтобы избежать мук совести... Ведь это было не так. - Мой поступок ужасен и омерзителен, я знаю. Тем не менее, надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить. - потом я вспомнил последние слова Кицунэ в том домике... Я так на них и не ответил. Что ж, время пришло... Я вдруг грустно улыбнулся ей. Это была первая моя настоящая, искренняя улыбка для неё, не наигранная, не источающая доброжелательность только лишь, чтобы успокоить... Так я улыбался ей только когда любил. - Сама ты прощена уже давно.
В глазах помимо безграничной усталости теперь отражалась ещё и печаль. Мне не хотелось расставаться с Киц. Не хотелось отпускать её... Впрочем, я понимал, что могу настоять на своём, удержать её здесь, приказать ей остаться... Но решил, что хватит с рыжей подчинения. Пускай у неё будет свой собственный выбор. Что-то мне подсказывало, что если я удержу её таким образом здесь, она хоть и не будет возражать, но никогда не будет счастлива. А это меня не устраивало. Я отпускал волчицу... Ради неё самой.
Что ж... До встречи. - никаких чёртовых "прощай", я не могу даже думать о том, что мы никогда больше не увидимся... - Я всегда буду рад тебе здесь...
Я сделал всё так, как она и хотела. Не унижался, не молил о прощении, просто тихо и спокойно рассказал ей о том, что творилось и всё ещё творится у меня в душе... Она говорила тогда лишь о чьей-то победе. Моей или её. А что в результате вышло? Можно ли это назвать хоть чьей-нибудь победой? Почему-то я чувствовал - если мы просто разойдёмся сейчас... проиграем оба.
Как бы то ни было, на этом всё. Я не могу знать наверняка, воспользуется ли она моим намёком, придёт ли ещё раз... Скорее всего, нет. Вряд ли она вообще хочет меня видеть. Она явно устала от всего этого, поэтому лучше будет, если мы разойдёмся... Лучше ли?
Не для меня точно. Я знал, что никогда уже не смогу выбросить эту рыжую полукровку из головы...

Отредактировано Сауромат (2014-04-13 19:28:14)

Сколько в этой жизни не страдай, каждый раз находятся новые грани и оттенки боли. Не могу сказать, что так больно мне никогда не было. Почему же, было... Сразу после того, как Кицунэ покинула меня, заявив, что никакой любви не было. Но это... Это было другое. Непонимание, разочарование, ненависть... Сейчас же мою душу сжимали в тисках иные чувства. Куда более сложные и многогранные. Страх остаться одному. Ощущение чего-то совершенно неправильного. И мучительное нежелание отпускать... Да, я сделал это, я отказался от идеи удержать Кицу здесь практически насильно, я отпустил... Но это было не просто сложно. Это было мучительно больно, совершенно невыносимо, это было настолько нелегко, что я молил богов, небеса, всех подряд, чтобы она сама передумала и решила остаться. Потому что теперь это был только её выбор. Я сделал ей слишком много плохого в этой жизни, чтобы теперь распоряжаться её свободой. Которой она, несомненно, хотела бы воспользоваться. Но, чёрт... Как же хотелось, чтобы Киц осталась. Просто осталась и плевать на всё - я был свято уверен, что мы со всем справимся... После произошедшего с нами ранее все дальнейшие проблемы будут сущими пустяками. Это факт.
К сожалению, от меня больше ничего не зависело.
Кицунэ смотрела мне в глаза до тех пор, пока я не упомянул её попытку суицида. Да, нелегко вспоминать про такое... Что она думает по этому поводу? Считает ли это ошибкой или, вернувшись в прошлое, повторила бы?.. Почему-то я не уловил этого, ну и к чёрту. Самое главное - я знал, что больше такого не повторится. Как минимум, ей будет слишком страшно повторять подобное. К тому же... Она изменилась. Стала настоящей наконец-то. Я так до конца и не разобрался в ней, как это произошло, уверен был лишь в том, что на это повлиял пожар... Но вот, что я подозревал - волчица была рада своему освобождению. Быть может, чуть напугана открывшейся свободой, но рада. Иначе и быть не могло. И теперь... Нет, теперь она будет дорожить своей жизнью. Чтобы жить так, как ей хочется.
И почему-то не рядом со мной...
Я простила.
Она произнесла это сразу же после моих слов о прощении. Чёрт возьми... Словно ждала этого. Словно уже давно решила... Да и если только что - неважно. Важно то, что я оправдан перед ней. Что я уже не последняя мразь в её глазах, что её не сжигает чувство ненависти... И что меня теперь не будет сжигать чувство вины.
Нет, я никогда не избавлюсь от него полностью. Каждый раз, когда в голове будет всплывать эпизод в том домике, особенно самый конец... Внутри всё будет сжиматься от презрения и даже ненависти к самому себе. Но самое главное... Это не будет больше давить на меня постоянно. Благодаря её прощению, которое было столь важно, что я бы, наверное, просто сдох бы стараниями собственной совести, если б не услышал эти заветные слова...
Мы больше не встретимся, Сауро...
Нет, не эти! Эта фраза была страшна. Она свела на нет облегчение от того, что меня простили и словно добила...
Нет... Нет, нет, нет, это неправильно, это ложь! Почему навсегда? Зачем расставаться навсегда, чёрт возьми?! Мы ведь можем ещё... Я...
Скатившиеся до бессвязной бессмыслицы мысли моментально прервались, когда Кицу, до этого замершая, стоящая, словно камень, и даже, казалось бы, лишённая дыхания, вдруг сделала размашистый шаг вперёд, мне навстречу. Потом ещё и ещё. Сердце застучало быстрее. Я не верил. Я до последнего не верил в то, что мы ещё коснёмся друг друга до окончательного расставания...
Это всё-таки произошло. Мы прижались друг к другу так тесно, как могли, запоминая это чувство, этот запах... Родной запах. Ощущение неправильности происходящего усилилось, но я не решился больше ничего предпринимать. Тем не менее... Если нам так хорошо рядом, если так не хочется расставаться, то почему мы должны это делать?..
Прощай... - тихо сказала она мне в шею, всё ещё не отстраняясь. Не хочет. Не может. Как и я сам...
Прощай. - выдохнул я в ответ, понимая, что это последнее слово, которое я ей скажу в этой жизни. Само осознание этого факта убивало.
Наконец, произошло страшное. Она отступила назад, отвернулась и просто пошла вперёд. Прочь. К нашей стае, к волкам... К новой жизни. И меня там не будет. Я остался здесь... Стою и смотрю ей вслед, чувствуя то же самое, что и тогда, когда она уходила из того чёртова домика, изгнанная мною в дождь... Чувство ужаснейшей ошибки. Ошибки, которая может сломать жизнь. В данном случае - целых две...
Во мне всё восстало, когда я осознал всё сходство этой ситуации с той, казалось бы, совершенно другой... Тогда я не послушался своего внутреннего голоса, который вопил о том, что нужно остановить волчицу. Вернуть назад. Не допустить всего этого... Я с трудом, но удержал этот порыв - и что из этого вышло? Мы с Киц с трудом выкарабкались из той передряги... А что будет теперь? Нет, лично мне казалось, что я просто умру без неё...
Кицунэ, стой! - нет, я не допущу этого. Только не в этот раз. - Это ошибка! - мой полный отчаянья голос разнёсся по роще, пугая птиц и мелкую живность... Отреагировало всё живое. Кроме неё. Я сделал шаг вперёд, ещё один... Лапы дрожали, я так хотел сорваться с места и догнать, остановить... Но понимал, что это снова будет насилие. Если она настолько хочет уйти... Если она считает, что так нужно... Что ж. Это её выбор. Я не имею права её останавливать.
Сиди и не рыпайся...
Вот я и сел. Точнее, лёг, пустыми глазами глядя туда, где только что мелькнул рыжий хвост Кицунэ. Не веря в произошедшее. Прямо как тогда...
Чтобы не сдохнуть прямо здесь и сейчас от боли, от тоски и отчаяния, я решил вспоминать... Вспоминать и думать.
Мы столько гадостей друг другу сделали, но при этом расстались с таким трудом. Наверное, это что-то, да значит. Мы ведь... Мы столько пережили вместе. Она видела меня разным... Таким, каким я являюсь всем незнакомцам - холодным, безразличным, преследующим какие-то свои странные и непонятные цели... Потом я чуть открылся ей, совсем немного. Улыбнулся и, кажется, посмеялся. Это была часть плана. Затем - кое-что непредвиденное... Она нашла моё логово, единственная из всех моих знакомых. И увидела меня, когда я был в своей ужасной депрессии, совершенно раздавленного, уничтоженного изнутри своими же воспоминаниями, в весьма жалком состоянии... Это в планы уже не входило. Но произошло, тем не менее... Дальше - больше. Любовь. Чёрт, я любил её... Я был с ней кристально честным, полностью открытым... Таким меня не знает на этих землях никто. И никогда уже не узнает.
Чуть позже - события, уже не столь давние... Другая моя ипостась. Разъярённый безумец, упивающийся своими ненавистью и похотью, слитыми воедино, творящий такие вещи и говорящий такие слова, что от одних лишь воспоминаний по телу пробегает дрожь. И почти сразу после этого - совершенно другой волк, тот самый Ксай... Чёрт, те волки, которых я считаю друзьями, не видели и трети того, что видела Кицунэ. Это... многое значит.
На самом деле, и я видел её совершенно разной. Я начал вспоминать... Её многочисленные роли, которые она поначалу меняла едва ли не каждый день. Играла хорошо, великолепно, но и я был не так прост... Все наши первые встречи инициатива и, соответственно, ведущая роль была у меня. Я думал, что уверенно движусь к победе, что осталось чуть-чуть... Но она нашла выход. Нашла такую роль, ещё и сыгранную вовремя, аккурат в начале весны, что я не устоял... Поверил ей. Теперь, когда ненависть отступила, когда я простил Кицу, не мог не отметить её гениальности. Конечно, я был ослеплён любовью, но даже сейчас, мысля чётко и припоминая её поведение, я не мог усмотреть ошибок. Она вела себя так, что никто не мог бы её в чём-либо заподозрить. И это хоть и было мерзко, тем не менее, с другой стороны, было достойно восхищения...
А весь этот месяц я видел самое сокровенное. Её настоящую. То, чего так долго добивался ранее. И пускай мы почти не общались и я не смог достаточно хорошо узнать её... Всё равно я понимал, что являюсь первым, перед кем волчица была по-настоящему открыта. Я не знал, будет ли она играть дальше, вернувшись к стае... Может ли она играть. Но одно мне было ясно точно. Я действительно важен для неё.
И она для меня. Всё это... вся эта ситуация... Она порождала какую-то бессильную злобу, не на кого-то конкретного... На всё происходящее в целом. Снова мелькнула мысль, что это ошибка.
И что это чертовски нечестно.

Когда тебе мучительно больно, не хочется делать вообще ничего. Ни двигаться, ни думать о чём-либо. Только замереть, соблюдать полнейшую неподвижность, едва дыша, просто ожидая, пока боль утихнет... Создаётся иллюзия того, что мучения в таком случае станут меньше. И только когда начинаешь осознавать, что страдания всё не проходят, нарушаешь свою внутреннюю тишину и задаёшь себе первый вопрос - сколько это ещё будет длиться?..
Хотелось обмануть себя, ответить самому себе, что это временно, что всё рано или поздно закончится, что время лечит, как говорится... Чушь. Я знал, что мне ничто не поможет... кроме её возвращения. И я не хотел этого признавать, до последнего цепляясь за ложные надежды - потому что понимал, что Киц ушла навсегда. На этот раз мы действительно расстались окончательно. Я не был согласен с этим, но раз она так решила... Значит, для неё так будет лучше. Я уже прошёл тот период, когда думаешь только о себе, ныне я чувствовал с ней такую связь, что она ощущалась почти физически... Именно поэтому я готов был страдать из-за нашего расставания, если для неё оно было наилучшим решением. Точнее... думал, что готов.
Сейчас я откровенно недоумевал, не понимал... Как я вообще буду жить дальше? Если раньше одиночество было мне в радость, я находил в уединении покой и подлинное счастье, сейчас же перспектива и дальше бродить по пустой роще в одиночку просто пугала. И была противна настолько, насколько это вообще возможно... Да, я привык к присутствию рядом другого живого существа, но дело было не в этом. Ведь, если так, то я мог бы попытаться найти себе кого-нибудь... Построить свою дальнейшую жизнь с другой волчицей, ведь их в стае много - какая-нибудь, да оказалась бы мне интересна. Но эта мысль отметалась сразу, она вызывала даже нечто вроде отвращения... Потому что я не просто привык к присутствию ещё кого-нибудь рядом. Я привык именно к ней.
К Кицунэ, к моей волчице... С любой другой ничего не выйдет. Это будет неправильно, это будет предательство. Ещё один мерзкий поступок, а их уже и так немало на моём счету... Тем более, я не буду счастлив. Я буду вечно пребывать в тоске, один или рядом с другой, и только лишь одна может излечить меня... Рыжая полукровка.
Нет, ну какого чёрта?! Я не понимал. Меня опять преследовало отвратное чувство полнейшего непонимания ситуации... Нам же хорошо вместе. Я всё время говорю себе - она решила, что так для неё лучше... И да, я уважаю её выбор, но согласен ли я с ним? Права ли она в своём выборе? Я бы ещё мог сомневаться, если б не наше прощание. Она сама подошла ко мне, обняла, прижалась так, будто ничего в этой жизни ей больше не нужно, кроме меня... Я знал, потому что это взаимно. Она до последнего не хотела уходить... Мы оба этого не хотели. Но потом она всё-таки решилась. Что ей двигало? Желание получить, наконец, долгожданную свободу? Но ведь... Я же не собираюсь её в чём-либо ограничивать, чёрт возьми! Не собираюсь связывать многочисленными путами, запрещать всё подряд, постоянно командовать... Она может зависеть от меня в чём-то, но не во всём, и не так уж это и плохо... Это тоже свобода, свобода быть с тем, с кем хочешь, и следовать за ним... Наша общая свобода. Почему она этого не понимает?..
Кажется, прошло уже больше часа, но я по-прежнему не замечал ничего вокруг себя. Окружение не существовало для меня, я стеклянными глазами смотрел перед собой, едва дыша и ничего не видя... Словно что-то умерло во мне. И, отчаянно пытаясь это воскресить, я вызывал в голове её образ... Это причиняло ещё большие мучения, но я с упорством безумца и уверенностью мазохиста продолжал представлять её, вспоминать все эпизоды моей жизни с её участием... Особенно, когда мы были совсем рядом. И неважно, какими были наши отношения тогда - главное, это близость... Ощущение тепла её тела, её дыхание рядом, её запах... Запах. Я настолько увлёкся, пытаясь представить себе Кицунэ в мельчайших деталях, что мне показалось на секунду, будто ветер донёс до меня её запах...
Ну вот, я уже схожу с ума. - пронеслось в голове как-то отстранённо.
Мне было всё равно. Зачем мне разум, когда... Чёрт. Снова показалось? Её присутствие, где-то совсем рядом... Ветер снова бросился мне в морду, словно пытаясь доказать, что это вовсе не плод моего воображения. Внутри тихонько шевельнулось то, что почти никогда в нас не умирает. Даже тогда, когда, казалось бы, всё кончено. Сейчас оно начало, вопреки всякой логике, вопреки моему смирению с обстоятельствами, снова зажигать во мне жизнь. Тепло начало разливаться по телу, побуждая действовать, глаза снова стали живыми и я словно очнулся от какого-то страшного сна...
Надежда.
Я приподнял голову, широко раскрытыми глазами осматривая местность, всё ещё до конца не веря... Никого не было, но не может же мой нюх меня обмануть? Я принюхался, после чего вскочил, осознав, что запах вполне реален, что Кицу где-то совсем рядом, буквально... Впереди?
Больше я не мешкал ни секунды. Передо мной было только одно место, где она могла быть - густые кусты впереди... Я пересёк это пространство в несколько гигантских прыжков, сочтя даже бег недостаточно быстрым способом добраться до желаемого... Я понимал, что, если там никого не окажется, это будет самое жестокое разочарование в моей жизни. Но та же самая надежда не дала об этом раздумывать достаточно долго. Я пошёл напролом, продираясь собой сквозь куст... Обойти его? К чёрту, это лишние мгновения... Слишком долго. Пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы не лишиться их напрочь благодаря жёстким веткам, а когда я открыл их... Мы стояли с волчицей так близко, что уже почти касались друг друга.
Секундная пауза, лёгкий ступор, и в это время мы смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Она могла видеть, как в моих дикая надежда сменяется всё той же дикой радостью, облегчением... В её глазах я видел схожие чувства.
А потом - я просто кинулся к ней. Разом сократил то небольшое расстояние, какое было и обнял её. Прижался и уткнулся в шею, понимая, что окончательно поверил в происходящее только сейчас.
Киц... - чёрт, её запах, сводящий с ума и столь долгожданный... Мы были в разлуке немногим больше часа, но это было так больно, словно прошла вечность. - Ты вернулась...
Казалось, мы могли стоять так ещё очень долго... Просто наслаждаясь друг другом, вдыхая ставшим до боли родным запах, чувствуя тепло... Без слов, без лишних движений. Замереть так на час, день, год... Навсегда.
Но я начал понимать, что этого становится мало. Чувства столь сильны, что их не выразишь простыми объятиями... К тому же, ко мне начала возвращаться уверенность. Стоило волчице вернуться и я снова понял - я нужен ей. Я - именно тот, кого она хочет видеть рядом с собой. Признание любимой волчицы. Это... это было очень важно осознавать. Потому что волку ничего больше и не нужно для того, чтобы почувствовать себя сильным. Я вот почувствовал. И ко мне снова начало возвращаться желание взять инициативу на себя... Я снова готов был стать ведущим, зная, что она больше не расценит это как покушение на свою свободу, на себя. Теперь можно.
Я чуть отстранился, только для того, чтобы снова прижаться к ней, только теперь коснулся её щеки своей, а мои губы были прямо напротив её уха. Я тихо прошептал:
Не делай так больше. Никогда.
И, не давая ей ответить, чуть изменил положение морды... Так, чтобы поцеловать её.
Это, наверное, был первый в нашей общей жизни поцелуй подобной степени искренности, с обоих сторон. До этого... До этого всякое было. Но только лишь сейчас мы оба по-настоящему хотели этого. Мы оба были искренними. Быть может, именно поэтому это доставляло такое удовольствие. А, может, из-за расставания...
Ощущение её губ было восхитительным. Я чувствовал, как по телу разливается тепло... И знал, что скоро оно будет концентрироваться во вполне определённом месте. Подобного рода близость распаляла... Я не знал, как Кицу отнесётся к этому, особенно после всего, что было в прошлом... Но был уверен, что её можно и нужно довести до желания такой степени, что даже мыслей о возражении уже не возникнет. В конце концов... Сейчас это нам обоим будет только в радость.
Поэтому я решил сделать этот поцелуй более интимным... развратным. Чтобы ещё больше разогреть её и себя... На этот раз всё было по-другому. Я, всё время помня о прошлом, действовал максимально аккуратно, нежно... Не разрывая поцелуй, ласково прошёлся пару раз языком по её губам, словно стучась... Словно прося разрешения. Не почувствовав сопротивления, продолжил... Всё начинал я, как и тогда, но на этот раз с осознанием, что возражений нет. Это... вселяло уверенность. Она позволила... И наши языки соприкоснулись.
Совершенно невероятно... И абсолютно ново для нас обоих. Ощущение чужого языка... Это не вызывало ни капли отвращения или чего-то подобного, только лишь наслаждение. И возбуждение. Теперь-то уж она точно должна была понять, к чему всё идёт...
И я безумно надеялся на то, что она не будет против.